— Да вы, пеньки старые, хоть ужритешь, никто о ваших останках печени плакать не будет! — продолжила орать из-за ширмы Семеновна. — Но вот за пацана я вам сейчаш вше можги выбью! Вы жачем Андрюшку накачали, алкашня подзаборная?!
— Ох… — только и вдохнул я в предвкушении бури. — Ладно, Митрич, и впрямь, пошли уже. Нам сейчас много чего обсудить надо — начиная от того, какую мне воинскую специализацию брать, до главного вопроса — что завтра делать будем.
В шесть тридцать утра мы уже разбежались по капсулам. Надеюсь, за полчаса мы разберемся, что это значит, когда контроль над персонажем уже возвращают, но дебафы еще не сняты.
Сразу скажу — подтвердились самые худшие мои предположения. Это было похмелье, причем похмелье жестокое. Полное впечатление, что мне удалили мозг, а вместо него посадили бобра, который сразу же занялся любимым делом. Мир вокруг был зыбким и плыл перед глазами, а пол в пещере Селима почему-то стал чрезвычайно скользким и очень опасным.
— О-о-ой, бли-и-и-ин, что-ж так хреново-то… — даже не простонал, а скорее выдохнул Митрич.
Андрюшка промолчал, но не из скромности, а явно потому, что просто боялся открыть рот. По крайней мере, радикально зеленый цвет его лица наводил на нерадостные мысли. Я на всякий случай отошел подальше, и заозирался в поисках хозяина.
Никого, кроме ехидно ухмыляющихся девчонок и удивленно смотрящего Цитамола, в пещере не было.
— Мда… Красавцы, что еще сказать! — отчеканила Светлана, смерив нас глазами с головы до пят. — Вы хоть вертикальное положение удерживать сможете?
Мы дипломатично промолчали.
— Понятно… — льда в голосе Сергеевны хватило бы на средних размеров айсберг. — И там от людей подальше встаньте, пожалуйста… Выхлоп у вас — хуже чем у Змей-Горыныча, мух на лету сбивать можно. Да где там этот волшебник-то? Время уже без пятнадцати…
Тут, наконец, показался наш хозяин. Выглядел он ничуть не лучше нас.
— О, Саня, привет! — кинулся к нему Митрич, — Слушай, будь человеком, поколдуй, сними похмелье! Ну или зелье какое продай! Сил нет — башку сейчас изнутри разорвет, как гранату. Все стены тебе обляпаю, между прочим!
Волшебник медленно поднял на него красные глаза.
— Как ты думаешь, мой оптимистичный друг — ходил бы я сейчас в таком состоянии, если бы мог все это вылечить? Похмельный дебаф в «Альтернативном мире» не снимается никакими средствами, и пусть Аллах покарает всех членов постоянной комиссии Государственной Думы по борьбе с пьянством и алкоголизмом, которые протащили это решение на законодательном уровне! Анафема им, анафема, анафема!!! Я вот сейчас вас отправлю, и пока дебафы не спадут — хрен я в игру зайду!!! Пускай прогул пишут, если хотят! — он, распалясь, хотел было топнуть ногой, но ойкнул и схватился за голову.
— Бли-и-ин… — на Митрича было жалко смотреть. — Что-совсем ничего сделать нельзя? Я же помру сейчас, реально помру…
— Ну почему же нельзя? Есть веками проверенное средство…
С негромким звоном перед волшебником материализовался и завис в воздухе серебряный поднос с четырьмя хрустальными рюмками. Не пустыми, естественно.
Андрюшка негромко вскрикнул и кинулся в угол, зажимая рот руками.
— Не получится, — со знанием дела прокомментировал Саня. — Не прописан подобный функционал. Позывы есть, а функционала нет. Вот ей богу — убил бы сволочей! Но в целом — я тебя понял.
С негромким звоном одна из рюмок исчезла.
— Вы что — совсем охренели?! — начала набирать разгон задохнувшаяся от негодования Семеновна, но волшебник Селим щелкнул пальцами, и обе старушки замерли в неестественных позах.
— С ума сошли — так кричать? — с мукой на лице поинтересовался хозяин пещеры, — И без того голова сейчас по экватору треснет. Ну так что, мужики, вы как?
— Поведет же… — с сомнением протянул Митрич.
— Всенепременно! — кивнул Саня, — На старые дрожжи — обязательно поведет. Но тут уж сам выбирай: либо так, как сейчас, либо поведет.
Я знал и понимал одно — хуже, чем сейчас, быть не может в принципе. Поэтому молча подошел к магу и со всей твердостью, на которую был способен, цапнул с подноса рюмку.
— Уяснил! — кивнул волшебник, — А что скажут силовые структуры[31]?
Митрич помолчал, потом махнул рукой:
— А, сгорел сарай — гори и хата! — и тоже взял рюмку.
Ну… — «бог из машины» обвел глазами собутыльников, — Видит бог, не пьем, а лечимся!
Пить было очень страшно — почти как прыгать в пропасть. Но я вспомнил слова админа «не прописан подобный функционал», собрал все силы, решительно взметнул руку и запрокинул голову. Огненный шар, сжигая все на своем пути, ринулся по пищеводу вниз.
31
«А что скажет купечество?» — знаменитая реплика Остапа Бендера во время создания «Союза Меча и орала».