И снова у меня перед глазами встает опыт двух писательниц. Кэтрин Мерридэйл, английский историк, написавшая книгу «Иванова война»[7], взяла интервью у двухсот солдат Красной армии и показала, насколько сильно могут влиять на память внутренняя цензура, с одной стороны, и идеология – с другой. Память хранит только то, что хочет или может. Или то, что помогает жить. Вторая писательница – все та же Светлана Алексиевич. Исследуя женские воспоминания о войне, она также отмечала избирательность памяти – ее страхи и отрешения. Мне казалось, что Ирина абсолютно уверена в своих воспоминаниях – в ее рассказах так гармонично сочетались страдание и патриотизм, самоотверженность и трезвая оценка событий! Но один вопрос так и остался для меня открытым: если память избирательна, и это общее правило, то какими бессознательными или осознанными механизмами она производила свой отбор в данном случае? Сколько всего утаила, или задвинула в дальний угол, или посчитала несущественным? Теперь это мое дело – уважительно и осторожно восполнить части рассказа последней «ночной ведьмы», восстановить события, происходившие не только с ней, а с целой группой девушек. Восстановить, взяв за основу захватывающее повествование, хранимое памятью Ирины.
Рискованная и трудная задача.
Звонит телефон. Это Констанция, моя четырехлетняя внучка. Она кричит в трубку, подобно глуховатым старушкам, не понимающим, что с трубкой в руке они могут говорить, не напрягая голос. «Алло, бабушка? Ну, так ты расскажешь мне историю “ночных ведьм”?» – говорит она капризным тоном.
Она любит ведьм: это ее любимые сказочные персонажи. Разумеется, я ни разу не говорила с внучкой о «ночных ведьмах». По странной случайности (бывает же такое!), гуляя однажды по Риму, она услышала песню, где как раз говорилось о них. Песню Джанпьеро Миланетти, автора фотоальбома, посвященного Nachthexen. Эта песня ей очень понравилась, а ее мама сказала, что бабушка тоже пишет сейчас о ведьмах. Вот она и обиделась, заподозрив, что я утаила от нее какую-то удивительную историю. «Конечно, расскажу, – отвечаю я и сразу же приступаю к исполнению обещанного: – Так вот, “ночные ведьмы” – это были…» – «Нет, нет! – В голосе внучки звучит раздражение. – Сказки начинаются так: жил-был когда-то…» Ну да, конечно, она права, так начинаются все достойные уважения сказки. Я растерялась и совсем забыла о ритуалах, а Констанция не терпит, когда отступают от правил. Итак, я начинаю все сначала: «Жил-был когда-то один очень злой король, который убивал всех, кто ему не нравился. И этот король, которого звали Адольф, будучи столь злым, решил завоевать соседнюю страну, которая была очень богата…» И я рассказываю о победах Адольфа, о поражениях другого короля, Иосифа, тоже не слишком доброго. О солдатах, которые всеми силами пытались не позволить Адольфу завоевать их прекрасную страну. «Злой Адольф, – продолжаю я, в то время как на другом конце провода – полная тишина, – уже совсем было вошел в королевский дворец, когда вдруг группа девушек, красивых и храбрых, увидев, что сил для защиты у их короля и солдат не хватает, решила вступить в бой, чтобы защитить свою страну и прогнать Адольфа. Мужчины стали над ними смеяться: у вас ничего не получится! Вы не умеете сражаться! Вы слишком молоды! Но они тайком сели на самолеты, такие малюсенькие, как игрушечные, и ночью, когда Адольф и его солдаты спали, начали стрелять и бросать в них сверху бомбы. Они летали в небе, пикируя вниз и взмывая вверх. Адольф и его солдаты очень их боялись, потому что девушки были ловкими и храбрыми. Храбрее солдат с их пулеметами и пушками. Они прилетали, когда их никто не ждал. Совсем как ведьмы». Я заканчиваю историю со счастливым концом, который, к радости Констанции, состоит в том, что хорошие получают шоколадное мороженое, а плохие только облизываются. Теперь она довольна, и я неожиданно для себя тоже успокаиваюсь.
Я до сих пор не знаю, что же на самом деле произошло. Виновата ли сила любви к внучке-фантазерке, или предельное упрощение, на которое меня натолкнула Констанция, но мне вдруг стала ясна канва рассказа. Сама того не понимая, я решила проблему, не дававшую мне покоя ни днем, ни ночью. Мне нужно рассказать сказку – жестокую, ужасную, жуткую, как все сказки, – о группе молодых девушек, желавших во что бы то ни стало встать вровень с мужчинами, что казалось невозможным, и в конце концов этого добившихся – эмансипация за гранью возможного. Их послание своей стране и Истории звучит так: «Женщины могут все». Они были так сильны, что в глазах врагов выглядели чем-то волшебным и загадочным, как ведьмы. Да, теперь я поняла: невозможно рассказать правду без таких слов: «Жил-был когда-то…»