— Давайте, мистер Моррисон, теперь я вам напомню кое-что из законодательства США. В разделе, который, по случайному стечению обстоятельств, тоже имеет номер 102, «Закона о космосе» от 29 июля 1958 года, в соответствии с которым и было образовано НАСА, указано следующее: «НАСА поручено доводить до ведомств, непосредственно занимающихся национальной обороной, открытия, которые имеют военную ценность или значимость». Надеюсь, не стоит объяснять, что это предполагает такие открытия делать. Согласно же закону предполагается, что информация, полученная или выявленная директором Агентства при исполнении им своих обязанностей, в соответствии с настоящим законом должна быть доступна общественности за исключением:
а) информации, которую федеральный статус разрешает или требует скрывать, и
б) информации, засекреченной в интересах национальной безопасности.
Из сказанного в законе, мистер Моррисон, видно, что НАСА обязано закрывать всю информацию, подпадающую под данные пункты. Более того, НАСА обязано по своему уставу отслеживать эти вопросы в мире, как и любой НИИ.
И Дорст стал вводить в курс дела Моррисона, который, поднявшись на довольно высокую ступеньку служебной лестницы, не владел всей информацией по деятельности НАСА. Не знал Моррисон и об огромнейших архивах НАСА, которые хранились в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли под надежной охраной, обеспечивающей ее неразглашение. О всей той информации, которая ввергла бы в шок население Земли, узнай оно о том, что на протяжении веков находится под постоянным и неусыпным вниманием инопланетян. Причем уверенности в благожелательном расположении к себе инопланетного разума ни у кого не было, несмотря на обилие фактов.
Дорст напомнил Моррисону, как в 1958 году НАСА заказало Бруклинскому институту в Вашингтоне исследование по теме «Предположительные исследования последствий мирной деятельности в космосе для человечества». Рекомендация отчета однозначно гласила — если НАСА когда-либо обнаружит данные о внеземной жизни, оно должно держать эту информацию под контролем в целях национальной безопасности. Ученые отдавали себе отчет в том, в какое состояние будет ввергнуто общество, которое веками было уверено в своем месте во Вселенной. Шок от того, что теперь придется иметь дело с существами, исповедующими иные идеи и иной образ жизни, но имеющими абсолютно чуждые взгляды, может быть необратимым.
Таким образом, в политическом и стратегическом плане «Отчет Бруклинса» рекомендовал НАСА всегда тщательно анализировать «как и при каких обстоятельствах и ради каких целей такая информация может быть представлена общественности или скрыта от нее. Какова ответственность делающих открытия ученых и других специалистов, принимающих решения относительно предания гласности самого факта открытия».
Дорст постарался объяснить и доказать скорому на выводы и неопытному руководителю, что отношение НАСА к обнаружению внеземных артефактов было определено и сформулировано уже на момент создания космического агентства. Когда началась гонка за освоение ближайшего космического пространства между США и СССР, на первом этапе Советский Союз держал первенство, запустив 4 октября 1957 года первый спутник. Потом советская «Луна-2» доставила на Луну вымпел с гербом СССР, а следом и триумф — полет первого человека в космос 12 апреля 1961 года. Пожалуй, в то время только общественность США была в шоке от столь стремительных успехов русских. Американцы считали, что правительство срочно должно реабилитироваться в глазах мировой общественности. По их мнению, помимо космических программ «Меркурий» и «Джемини», должна быть разработана такая программа, которая бы превзошла по своему уровню все предыдущие достижения СССР. Такая программа действительно была разработана НАСА под личным контролем президента Кеннеди. Она предполагала еще до конца 1969 года высадку на поверхность Луны астронавтов.
Уже 8 мая 1961 года Джеймс Уэбб, который тогда возглавлял НАСА, совместно с министром обороны Макнамарой представили подробный план высадки астронавтов на Луну президенту Кеннеди. Можно сказать, что с этого дня и началось соревнование между двумя мировыми системами за право первыми совершить высадку на Луну.
— И вот вам вопрос, — заявил Дорст, многозначительно поднимая палец, — только ли простое желание первыми ступить на Луну подстегнуло нас начать эту самую дорогостоящую программу, стоимость которой по тем временам была просто астрономической — 25–30 миллиардов долларов? Или были другие, не менее важные и глубокие причины оказаться на Луне первыми?