Одно время действовал приказ: не посылать через линию фронта, в разведку, тех, у кого семьи находятся на оккупированной территории. Иванок под этот параграф не подпадал. Но некоторые по месяцу парились в землянке, выполняя разные хозяйственные, не связанные с основной специальностью и унизительные для разведчика поручения. Других даже отчислили и направили обратно в роты. Правда, прошло немного времени, и почти всех из них вернули назад. Немного желающих находилось на вольные хлеба. В окопах знали, что взвод конной разведки воюет даже тогда, когда полк находится в глухой обороне, когда неделями молчит артиллерия, когда не появляются самолеты. Смотришь, ночью или на рассвете — пошли по нейтралке на ту сторону. Вернутся ли? А если бой, если батальоны пошли, то бегут в атаку вместе со всеми. Нет, у разведчиков, размышляли бывалые окопники, война куда тяжелее.
Иванок успел окончить полковые курсы снайперов. И с первых чисел июня, вот уже почти месяц, ходил вдоль передовой и постреливал из своей трофейной винтовки. Снайперскую не дали. Сказали так: в разведке винтовка с хрупким и дорогостоящим оптическим прицелом ни к чему. А на сто шагов фрица и без оптики завалить можно. Что можно, то можно, Иванок и сам вскоре убедился в этом. Но оптический прицел ему бы не помешал. «Маузер» с цейссовской «трубой» был у Воронцова. Но он свою винтовку из рук не выпускал. Относился к ней так же, как Мамедхан к своему ножу.
Младшему лейтенанту Воронцову Иванок был благодарен уже за одно то, что тот помнил дружбу и время от времени брал его с собой на вольную охоту. Прицела у Иванка не было. И с этим он смирился. Не так-то просто раздобыть оптику. Вот начнется наступление, тогда, может, и повезет. Зато у него имелся хороший трофейный бинокль, тоже, между прочим, цейссовский.
Иванок выстрелил в сторону рокочущего пулемета еще раз и увидел, что шагах в пятидесяти, как раз напротив его цели, рванула мина. Стрелял батальонный миномет. И непохоже, чтобы немецкий. Хотя, судя по обстоятельствам, самое время немцам закидать разведчиков минами. Так погибла не одна группа — на выходе, под минометным огнем. Но на этот раз пристреливались явно не по ним. Если начали пристрелку наши, то мина упала с порядочным недолетом. Сделал он очередной выстрел или нет, Иванок так и не понял. Рядом шаркнула по проволоке и отпружинила назад штоковая граната. Вторая проскочила между плотных рядов колючки и шлепнулась шагах в пяти от него. Взрывы подняли пыль. Иванку они никакого вреда не причинили. Когда пыль осела, он высунулся из-за гребня отвала и осмотрелся. Лейтенант возился под проволокой, тащил за ремень Юлдашева. А от траншеи к ним, что-то крича, бежали немцы. Иванок мгновенно понял, что надо делать. Он привстал на колено, на всякий случай передернул затвор. Это посреди воронки? Гильза опустошенным тельцем шаркнула по комьям сухой земли. Значит, он успел выстрелить, прежде чем разорвались гранаты. И то, что пулемет теперь молчит…
От траншеи к ним бежали трое немцев. Один прямо на них. Двое других охватывали Васинцева и Юлдашева с флангов. Лейтенант, похоже, тоже был ранен. Автомат его валялся в примятой траве без диска. Васинцев никак не мог справиться с проволокой и просунуть под нее раненого пулеметчика. Юлдашев пытался помочь, скрипел зубами, ругался по-узбекски и впустую загребал ногами.