— Господин начальник, ни за что ни про что взяли... — обратился к нему Сергей.
Военконтролевец остановился, выслушал, и казалось, все кончится благополучно, но солдат-купчик назвал Закемовского «хулителем порядка», и начальник развел руками — ничего, мол, не могу сделать. Правда, он записал фамилию арестованного.
Поскольку в комендатуре не оказалось свободных мест, Сергея привели в приспособленный под тюрьму частный дом. Здесь познакомился с арестантами — это были люди, схваченные за выраженное вслух недовольство на улицах, в очередях. Сергей проклинал в душе меньшевистского шалопая, поднявшего шум. Обидно попадаться по глупости. Вспомнил разговор с Петровым, — наверно, будет осуждать.
Закемовский нетерпеливо ожидал вызова к следователю и готовился к опровержению выдвинутого против него обвинения. Легче всего будет опротестовать свидетельство солдата. «Слыхал звон да не знает, где он». И с меньшевиком Смирновым можно сыграть: сами виноваты...
В первые два дня вызова не последовало, и Сергей начал беспокоиться. Этак в суматохе и затянуть могут. А куда вызовут — в прокуратуру, в военконтроль? Почему все-таки его представитель, не захотел разобраться на месте? Неужели купчика испугался? Вообще-то отдел военконтроля — загадка. Ведь раньше его работники представляли советскую военно-следственную комиссию. Можно еще понять — изменил начальник Рындин, в прошлом он подполковник. А остальные? Рядовые и низшие чины морской службы?!
Оформляя служебную подписку в доме 106 по Троицкому проспекту, где размещался отдел военного контроля, Закемовский приглядывался. В нижнем этаже постоянно толпился народ — регистрировались приезжие, после тщательной проверки получали документы горожане. Глядя на исправную службу сотрудников, Сергей рассуждал так: ведь и он сам внешне выглядит рьяным службистом. Экспедировал советскую прессу, а сейчас... черт знает какую — монархическое «Отечество», кадетское «Северное утро», эсеровское «Возрождение Севера», меньшевистский «Рабочий Севера».
Сергей прятал свою тревогу и старался разгонять уныние, царившее среди заключенных:
— Ничего, братыши, правительство господина Чайковского объявило свободу и справедливость. Разберутся и нас выпустят.
На это ему отвечали:
— Оно, может, и так, да ведь хозяин-то у нас кто?..
— Вот именно. Объявляется свобода, а людей в тюрьмах больше, чем сельдей в бочке.
Что ж, направление взято верное, говорил сам себе Закемовский. Именно такой реакции он и хотел.
Сидя на топчане, Сергей думал о Настеньке. Как она разволнуется, когда узнает о его аресте...
Наконец за ним пришел солдат.
Привели в военконтроль. За столом сидел тот, к которому обращался позавчера. Не забыл, значит. Оглядел Сергея, слегка усмехнулся. Уж больно с бравым видом из тюрьмы явился. Спросил вежливо:
— Служилый?
— Так точно, господин начальник. Недавно из армии...
Не зная, к чему клонит следователь, Сергей решил бравировать до конца.
Следователь попросил сесть, стал спрашивать о вещах, не имеющих отношения к делу: где проходил военную службу, не встречает ли сослуживцев? Улыбнулся, когда Сергей назвал город, где служил.
— Наш крейсер не раз на рейде у Гельсингфорса бывал. Возможно, встречались, а?
Сергей замкнулся, отвечал по-солдатски: «Никак нет», «Не могу знать». Был рад, что беседу прервал стук в дверь. Вошел Смирнов, растерянный, с виноватым видом.
— Вы подтверждаете сказанное мне вчера? — обратился к нему следователь.
— Конечно, конечно, недоразумение. Я просил помощи в рассылке газеты... — Смирнов поклонился Закемовскому. — А критика беспорядка в нашей типографии солдату показалась...
— Хорошо, — прервал следователь, — расскажете все это начальнику.
Сергей почувствовал, что опасность рассеивается и еще больше вошел в роль бывшего солдата-служаки.
Начальник контрразведки Рындин сидел тут же, поодаль, за столом, склонившись над бумагами. В зеленом английском мундире, с золотыми погонами подполковника. Поднял голову лишь при коротком докладе следователя «о недоразумении, происшедшем на почте». Смерив холодным взглядом приведенного, Рындин стукнул кулаком по столу:
— Язык распускаешь!
Закемовский вытянулся:
— Слушаюсь, ваш высокоблагородь!
Довольный, что задержанный помнит воинский этикет, Рындин откинулся на спинку стула, сверкнув погонами, и уставился на Сергея. Размеренно проговорил:
— Всякий скандал в общественном месте нарушает спокойствие. Ты что, не знаешь этого?