По какой же причине я называю стремление к власти и стремление к наслаждению всего лишь производными от стремления к смыслу? Просто наслаждение, не будучи целью человеческих устремлений, действительно является следствием осуществления смысла. А власть, не являясь самоцелью, действительно выступает как средство достижения этой цели: чтобы человек пронес через жизнь свое стремление к смыслу, необходимой предпосылкой для этого, вообще говоря, является определенная степень могущества, например финансовые возможности. Лишь если исходное стремление к осуществлению смысла фрустри-ровано, человек либо довольствуется властью, либо нацеливается на наслаждение.
И счастье, и успех-это лишь суррогаты осуществления, поэтому принцип наслаждения, равно как и стремление к власти,-это лишь производные от стремления к смыслу. Поскольку их развитие основано на невротическом искажении первичной человеческой мотивации, понятно, что основатели классических школ в психотерапии, которым приходилось иметь дело с невротиками, создали свои теории мотивации, взяв за основу те типично невротические стремления, которые они наблюдали у своих пациентов.
Таким образом, гипертрофированная тяга к наслаждению может быть прослежена до своего источника- фрустрации другого, более фундаментального мотива. Я хотел бы проиллюстрировать это анекдотом. Человек встречает на улице своего домашнего врача. "Как поживаете, мистер Джонс?"-спрашивает врач. "Что вы сказали?" "Как поживаете?"-спрашивает врач еще раз. "Видите ли,-отвечает человек,-я стал хуже слышать". "Вы, наверное, слишком много пьете,-говорит ему доктор.- Бросьте пить, и вы опять будете лучше слышать". Через несколько месяцев они снова встречаются. "Как поживаете, мистер Джонс?"-"Не надо кричать, доктор. Я вполне хорошо слышу".-"Так вы бросили пить?"-"Да, доктор, бросил". Еще через несколько месяцев они встречаются в третий раз. Врач вынужден опять повысить голос, чтобы быть услышанным. "Так вы опять начали пить?" - спрашивает он своего клиента. "Слушайте, доктор,отвечает тот.- Сначала я пил, и мой слух ухудшился. Затем я бросил пить и стал слышать лучше. Но то, что я услышал, было хуже, чем виски".
Этот человек был фрустрирован тем, что ему пришлось услышать, и поэтому он вновь начал пить. Поскольку то, что он слышал, не давало ему оснований быть счастливым, он стал стремиться к счастью как таковому. Счастье было результатом того, что обходным биохимическим путем, с помощью алкоголя, он получал удовольствие. Как мы знаем, удовольствия нельзя достичь, прямо стремясь к нему. Но, как мы видим, оно вполне может быть получено биохимическими средствами. Не имея оснований для удовольствия, человек создает себе причину, следствием которой оно выступает. В чем различие между причиной и основанием? Основание всегда имеет психологическую или ноологическую природу. Причина, напротив,-это всегда что-то биологическое или физиологическое. Когда вы режете лук, у вас нет оснований плакать, тем не менее ваши слезы имеют причину. Если бы вы были в отчаянии, у вас были бы основания для слез. Другой пример: если альпинист, взобравшись на высоту десять тысяч футов, чувствует себя подавленно, это чувство может иметь либо основание, либо причину. Если он знает, что он плохо экипирован или недостаточно подготовлен, его тревога имеет под собой основание. Но возможно, что она имеет всего лишь причину-недостаток кислорода.
Вернемся теперь к идее стремления к смыслу. Это положение во многом сходно с идеей базовых тенденций по Шарлотте Бюлер [4]. Согласно ее теории, осуществление выступает как конечная цель, а четыре базовые тенденции служат этой цели, причем под осуществлением имеется в виду осуществление смысла, а не осуществление себя или самоактуализация.
Самоактуализация-это не конечное предназначение человека. Это даже не его первичное стремление. Если превратить самоактуализацию в самоцель, она вступит в противоречие с самотрансцендентностью человеческого существования. Подобно счастью, самоактуализация является лишь результатом, следствием осуществления смысла. Лишь в той мере, в какой человеку удается осуществить смысл, который он находит во внешнем мире, он осуществляет и себя. Если он намеревается актуализировать себя вместо осуществления смысла, смысл самоактуализации тут же теряется.
Я бы сказал, что самоактуализация-это непреднаме-ренное следствие интенциональности челореческои жизни. Никто не смог выразить это более лаконично, чем вели-кий философ Карл Ясперс, сказавший: "Человек становится тем, что он есть, благодаря делу, которое он делает своим".
Мое утверждение о том, что человек теряет смысл своей самоактуализации, если он стремится к ней, прекрасно согласуется с точкой зрения самого Маслоу, поскольку он признает, что "дело самоактуализации" может быть сделано лучше всего "через увлеченность значимой работой" [7].
По моему мнению, чрезмерная озабоченность самоак-туализацией может быть следствием фрустрации стремле-ния к смыслу. Подобно тому как бумеранг возвращается к бросившему его охотнику, лишь если он не попал в цель, так и человек возвращается к самому себе и обращает свои помыслы к самоактуализации, только если он промахнулся мимо своего призвания... [8]. "
Что верно по отношению к наслаждению и счастью, сохраняет силу и для предельных переживаний, описан-ных Маслоу. Они тоже являются и должны оставаться лишь следствиями. К ним также нельзя стремиться. Сам Маслоу согласился бы с таким утверждением, поскольку он сам отмечал, что "охота за предельными переживаниями немного напоминает охоту за счастьем" [9]. Более того, он признает, что "понятие "предельные переживания" представляет собой обобщение" [10]. Но это слишком слабое утверждение, потому что его понятие больше, чем просто обобщение. В определенном смысле это сверхупрощение. И то же самое верно по отношению к другому понятию-"принцип наслаждения". В конечном счете наслаждение всегда одинаково, вне зависимости от его причины. Счастье всегда одно и то же, вне зависимости от его оснований. Маслоу признает, что "наши внутренние ощущения счастья очень похожи вне зависимости от того, что их вызвало" [9]. Наконец, что касается предельных переживаний, он делает аналогичное замечание, отмечая их однотипность. Хотя "стимулы совсем различны: ими может быть рок-н-ролл, наркотик и алкоголь", все же "субъективные переживания очень похожи".
Очевидно, что, имея дело с однотипными формами переживания, а не с их различным содержанием, мы тем самым необходимо исключаем из рассмотрение само-трансцендентность человеческого существования. Однако, как утверждает Олпорт, "в любой момент сознание человека управляется определенной интенцией" [11]. Шпи-гельберг также указывает на интенцию как на "свойство предметно направленного акта" [12].
Он опирается на положение Брентано о том, что "любой психический феномен характеризуется содержательной отнесенностью, направленностью на объект" [13]. Даже Маслоу признает интенциональность человеческих переживаний, о чем свидетельствует его утверждение, что "реальный мир таков, что нельзя просто покраснеть, не имея для этого повода", иными словами, покраснеть можно "только в контексте" [13].
Отсюда мы можем видеть, насколько важно в психологии рассматривать явление "в контексты", в частности, рассматривать такие феномены, как удовольствие, счастье, предельные переживания, в общем контексте их соответствующими предметами, то есть с основаниями, ко-торые человек имеет для счастья, и с основаниями, кото-рые он имеет для того, чтобы испытывать наслаждение и предельные переживания. Отбрасывание, исключение из рассмотрения тех предметов, с которыми соотносятся эти переживания, неизбежно приводит к обеднению психологии. Именно поэтому человеческое поведение не может быть полностью понято в рамках гипотезы о том, что человек стремится к наслаждению и счастью независимо от того, чем они будут вызваны. Такая теория мотивации ставит на одну доску совершенно различные причины, благо они приводят к одним и тем же следствиям. В действительности человеком движет не наслаждение и счастье как таковые, а скорее то, что порождает их, будьте осуществление личного смысла или общение с другим че-ловеком. Это относится также и к общению с богом. Отсюда понятен тот скепсис, который мы должны сохранять по отношению к тем разновидностям предельных переживаний, которые вызываются ЛСД или другими видами интоксикации. Если духовные основания подменяются хи-мическими причинами, то следствия оказываются лишь артефактами. Прямой путь кончается тупиком.