Казарин Ю.В.
Личное дело № 684
(печатается с сокращениями по изданию: Русская глагольная лексика: пересекаемость парадигм. Памяти Эры Васильевны Кузнецовой / под общ. ред. Л.Г. Бабенко. Екатеринбург. Изд-во Урал. ун-та, 1997. С. 475 – 485).
Передо мной на столе лежит Личное дело № 684 с надписью в левом углу папки «Кузнецова Эра Васильевна. 880428». Т.е. Дело закрыто 28 апреля 1988 г. Листаю документы, подшитые к Делу: в Листке по учету кадров в графе «Выполняемая работа с начала трудовой деятельности» всего 7 записей, и все они касаются или учебы, или работы в Высшей школе. Удивительное постоянство – ни одной побочной работы, даже совместительства не было! Разве что приказом № 501 от 4 июля 1984 года Э.В. Кузнецова назначается временно исполняющей обязанности декана филологического факультета (с 9 июля по 4 августа 1984 г.). А вот п. 10 приказа № 370 от 9 сентября 1974 г., где говорится о назначении доцента кафедры русского языка и общего языкознания Э.В. Кузнецовой заведующей кафедрой современного русского языка на общественных началах. День рождения кафедры современного русского языка.
Узкая полоска бумаги – тот самый роковой приказ о переносе срока переизбрания Э.В. Кузнецовой на должность заведующего кафедры современного русского языка: приказ № 827 от 1. 10. 86 (п. 5). Срок переизбрания перенесен на декабрь 1986 г. Именно в декабре 1986 г. Эра Васильевна и потеряла кафедру, которой она была и основателем и организатором и которой руководила более 12 лет. Я не был свидетелем тех событий – находился в долгосрочной загранкомандировке, но документы говорят тоже немалое: почему в октябре Э.В. Кузнецова могла быть переизбрана на должность заведующего кафедрой, а в декабре вдруг теряет свое детище, свою судьбу, свою любовь? Почему в октябре члены кафедры были согласны на ее руководство (см. отчет), а чуть позже вдруг избирают на эту должность другого, может быть, не менее достойного, но сидящего на чемоданах – уезжающего в долгосрочную командировку за границу?
Может быть, я чего-то не знаю или не понимаю (кто говорит, что знает все, обычно не знает ничего), я не могу судить и обвинять, но вопросы задавать – я вправе.
С просьбой рассказать об этом периоде жизни Э.В. Кузнецовой я обратился к свидетелю тех событий Л.Г. Бабенко:
Как хотелось бы мне пропустить последнюю трагическую страницу жизни Эры Васильевны и истории нашей кафедры! Хочется все забыть и стереть из памяти определенные имена, равно как и произнесенные осознанно или не совсем осознанно, под влиянием чужой воли слова, корыстные или амбициозные поступки, но, к сожалению, память моя сильнее воли и желания… Боль от безвременной утраты Эры Васильевны слишком сильна и сегодня. Как уже говорилось, Эра Васильевна была человеком открытым, искренним, честным, не способным на лицемерие, ложь и интриги. Порой она говорила слишком откровенные вещи и о себе, и о других, которые, возможно, не следовало бы говорить. Была излишне категорична и прямолинейна. Она совершенно ничего не умела скрывать, не умела хитрить. От окружающих, прежде всего от членов своей кафедры, ожидала подобного отношения к себе. Слишком верила она всем членам своей кафедры, и прежде всего своим ученикам, и не мыслила подвоха, удара с их стороны.
Она проявляла твердость и силу характера только в открытой борьбе. В отношениях с людьми неверными, лицемерными она оказывалась наивной, часто до смешного. Интриговать против нее было нетрудно, ибо все её слабости были на виду.
Создавая кафедру преимущественно из своих учеников и воспитывая их в атмосфере любви, заботы и искренности, но также и суровой требовательности, Эра Васильевна наивно считала себя неуязвимой. Именно поэтому она и оказалась беззащитной перед интригой на своей кафедре. Она только мучительно хотела, но так и не смогла понять мотивы предательства, особенно предательства одной ученицы, выпестованной ею со студенческих лет, от дипломницы до кандидата наук. Она не видела и не понимала того, что видели и понимали все.
Сложилось так, что в октябре 1986 г. Эра Васильевна должна была переизбираться на должность заведующей кафедрой. Она проработала в этой должности два срока, сумела за это время подготовить более десятка кандидатов наук, сформировать научное направление кафедры, выпустить ряд сборников, опыт словаря ЛСГ русских глаголов, сдать в печать коллективную монографию и пр. Эра Васильевна достигла пика творческой формы. Это был самый плодотворный период ее научной деятельности: за последние 5 лет было опубликовано 20 п.л., в том числе учебник по лексикологии и учебное пособие «Язык в свете системного подхода», было сделано 16 докладов на межвузовских конференциях. Эра Васильевна была охвачена азартом общей коллективной деятельности, вследствие чего свой творческий отпуск, оказавшийся для нее роковым, она хотела посвятить целиком науке (она писала предисловие к словарю-справочнику ЛСГ русских глаголов, занималась его общим редактированием) и, отчитавшись на кафедре, попросила учебную часть университета перенести срок переизбрания на декабрь. Она работала дома, на факультет приходила редко. Этим воспользовались, чтобы не допустить ее переизбрания. Отчет Эры Васильевны по учебной, научной и общественной работе полностью отражает состояние творческого подъема и активной плодотворной педагогической деятельности (и не только в родном университете), общественную деятельность Эры Васильевны.