Финальная песня:
Мечковская Н.Б.
Игровое начало в современной лингвистике: избыток сил или неопределенность целей?
(печатается с сокращениями по изданию: Логический анализ языка. Концептуальные поля игры. М.: Индрик, 2006, с. 30 – 41).
…Приходится констатировать, что современное языкознание всё менее осознается обществом в качестве «ответственного» и «важного» занятия. Вполне очевидны перемены в структуре современного знания и, как следствие, изменение места языкознания в структуре наук (гуманитарных, естественных, технических). Во-первых, количественно уменьшился относительный объем (или «удельный вес») языкознания во всем корпусе знаний, которые продолжает наращивать человечество (речь идет именно об относительном сокращении, но в абсолютных цифрах накопленные объемы всякого знания неуклонно возрастают). Во-вторых, не только объективно (в цифрах), но и субъективно (в сознании людей) языкознание теряет в общественном престиже, потому что орфография перестала быть стражем ортодоксии, а грамматика – конфессиональной ученостью. Ценность филологии в глазах общества уменьшается, и это на фоне объективного роста значимости языка в жизни общества и отдельного человека
Затухание или утрата веры в трансцендентные возможности слова (веры в то, что от слова станется или что спастись можно только по правильным книгам) привели к тому, что языкознание и филология в целом больше не выполняют те ответственные задачи, которые стояли перед ними, когда они были филологической службой «возле Писания» <…>
Индивидуально-свободная лингвистика (противопоставляемая институциональной) отвечает концепту игры как свободной от принуждения деятельности. Во второй половине XX в. отчетливо размежевались две формы исследовательской лингвистической работы: 1) институциональная лингвистика (связанная с крупными коллективными исследовательско-издательскими проектами (такими, как академические грамматики и словари, энциклопедии языков, лингвистические энциклопедии, биобиблиографические словари, учебно-научные коллективные монографии, большие двуязычные словари и т.п.) и 2) неинституциональные (свободные, не планируемые работодателем / издателем) занятия лингвистикой, включая подготовку статей и диссертаций. В языкознании отсутствует реальное и эффективное планирование исследований (речь не идет о публикациях книг). Лингвисты, как поэты или эссеисты, пишут преимущественно о том, что их волнует или что им интересно,
Лингвистика, подобно игре, не озабочена истинностью выводов и полезностью результатов. В лингвистической продукции есть две четких (и неравных по количеству названий и тиражам) группы публикаций: 1) «академические» словари и грамматики (т.е. нормативные описания современного языка, максимально полные, подробные и освященные авторитетом органов языковой политики и кодификации) и, далее, производные от них бесчисленные руководства и пособия (школьные, вузовские, «туристские», «для бизнесменов» и т.д.) по иностранным и родным языкам; это самая массовая продукция лингвистики (с учетом листажа и тиражей составляющая примерно 95% общего объема); 2) исследования, т.е. статьи и книги о языке и речи, в том числе по типологии и истории языков. К середине XX в. задачи нормативного описания государственных / официальных языков Европы в целом решены. Подготовка изданий 1-й группы (т.е. нормативных грамматик, словарей и производных от них пособий) перестала быть поисковым и творческим делом, поскольку на основные теоретико-методологические вопросы описательного языкознания были получены удовлетворяющие практику ответы. В результате на первом плане оказались вопросы издательские и лингводидактические. Эта полезная и требующая компетенции работа имеет утилитарно-практический (т.е. не игровой) характер, но это и не креативно-исследовательская работа, могущая привести к новому знанию о языках: это лингвистическая инженерия.