Командир «Георгия» И. Е. Гузевич в своем донесении вице-адмиралу Г. П. Чухнину отмечал весьма характерную для революции на флоте деталь - начали восстание кочегары и машинисты. Они первыми вышли на палубу с криками «ура!». За ними последовали другие, и на баке собралась большая толпа{284}.
Новобранцы участия в восстании почти не принимали, занимая нейтральную позицию{285}. Это также сближает восстание на «Георгии» с потемкинским.
Наибольшую активность проявляли матросы нижнепалубных [103] команд. Среди них, как явствует из «Обвинительного акта» по делу о георгиевском восстании, особенно решительно действовали Д. П. Кошуба, С. П. Дейнега (Денига), Г. С. Рябоконь, Н. Ф. Безбах, З. Г. Бородин, А. В. Гиль, Н. К. Гирчич, А. И. Горобец, А. Д. Каюров, И. С. Моторный, И. К. Степанюк, С А. Савченко, М. П. Панфилов, Ф. И. Яненский. Выполняя план «Централки», они открыто выступили с призывом к восстанию. Во главе с Д. П. Кошубой, С. П. Дейнегой, Г. С. Рябоконем около 40 матросов бросились на мостик, требуя от командира идти за «Потемкиным» и угрожая в противном случае выбросить всех офицеров за борт. «Теперь наша свобода!», «Наконец дождались своего!», «Ура, вали, ребята, на мостик!» - кричали матросы М. С. Бородатый (Бородач), И. П. Веклич и машинист И. И. Шаповалов{286}. Стрелок-инструктор М. З. Каменев, матрос П. И. Черненко, рулевой В. А. Пискунов развернули революционную агитацию среди новобранцев.
Дальнейшие события излагаются в «Обвинительном акте» неверно. Если верить этому документу, матросам удалось сразу захватить мостик и передать в машинное отделение приказ: «Стоп машина». То же мы читаем и в последних изданиях мемуаров К. И. Фельдмана, где автор в отличие от первых публикаций упростил события на «Георгии». Аналогичное изложение содержится и в монографии Р. М. Мельникова{287}. Совсем иную картину дают материалы следствия и донесение И. Е. Гузевича Г. П. Чухнину. Из них следует, что восставшим не удалось сразу захватить мостик. И. Е. Гузевич сообщил, что после того, как на мостик вбежали матросы, он еще некоторое время продолжал командовать броненосцем и переговаривался по семафору с вице-адмиралом А. X. Кригером. «Почему так много нижних чинов на площадке?» - запросил адмирал. «Команда бунтуется с угрозою выбросить всех офицеров за борт», - ответил Гузевич. «Идите в Севастополь», - приказал Кригер. Прочитав этот сигнал адмирала, матросы потребовали шлюпку, чтобы съездить на «Потемкин» для переговоров. Гузевич сообщил об этом Кригеру. «Идите в Севастополь», - настаивал адмирал. Тогда Гузевич, рассчитывая на помощь последнего и выигрывая время, вступил в переговоры с матросами. Сам он о ходе переговоров ничего не написал, а в «Обвинительном акте» отмечена [104] лишь безуспешность попыток командира «уговорить команду успокоиться». Установить, в чем заключались эти попытки, помогают воспоминания матроса с «Георгия» Н. Ф. Безбаха и показания на следствии матросов П. П. Городового, П. В. Грузина, Н. Л. Величко, А. С. Склярова и кондуктура А. В. Будяка. По словам Н. Ф. Безбаха и А. С. Склярова, И. Е. Гузевич предложил тем, кто хочет идти в Севастополь, стать по правому борту, а желающим присоединиться к «Потемкину» - по левому{288}.
Строевой квартирмейстер З. Г. Бородин убеждал матросов: «Надо идти к «Потемкину»! Там хорошие, образованные люди, нужно узнать, что они хотят!» «К «Потемкину»!» - кричал кочегар М. И. Волков. До 70 матросов перешло на левый борт. «Братцы, - умолял Гузевич, - чего вам надо - я все сделаю, только идем в Севастополь!» Он обещал не сообщать командованию о попытке бунта и даже предлагал отправить желающих на «Потемкин». Но матросы не слушали командира. «Теперь наша воля!» - заявил кочегар Я. Г. Лысенко{289}.
Вооруженные моряки в соответствии с планом «Централки» заняли ключевые посты на корабле. Н. К. Гирчич, Д. П. Кошуба и Н. Силкин захватили оружие и раздали его матросам. Д. П. Кошуба оттолкнул командира от машинного телеграфа и передал в машину приказ: «Стоп пары!» «Георгий» остановился. По приказу Д. П. Кошубы место у руля занял матрос И. Щербина{290}.
Офицеры «Георгия» были полностью деморализованы примером «Потемкина» и противодействия восстанию не оказали, ограничившись лишь словесной агитацией{*25}. Но все их попытки «успокоить» матросов оказались безрезультатными {291}.
Захватив корабль, георгиевцы передали на «Потемкин «: «Команда «Георгия» желает присоединиться к вам. Просим «Потемкин» подойти к нам». Получив этот семафор, прапорщик Д. П. Алексеев отказался подойти к «Георгию», утверждая, что это маневр с целью торпедировать «Потемкин». Когда же «Георгий» хотел сам подойти к «Потемкину», по приказу Д. П. Алексеева дали задний ход и подняли сигнал: [105] «Стой, иначе буду стрелять!» «Георгий» остановился в трех кабельтовых. И. А. Дымченко, А. Н. Матюшенко и Е. К. Резниченко потребовали от Алексеева решительных действий. Тогда он, понимая, что одни матросы стрелять в его корабль не будут, передал на «Георгий»: «Арестуйте офицеров и доставьте их на «Потемкин». «У нас дело плохо. Не все согласны. Мы не можем справиться. Присылайте скорее помощь», - ответил А. И. Горобец{292}.
Просьба «Георгия» о помощи объясняется тем, что большинство команды составляли новобранцы. По скольку офицеры этого броненосца не оказали серьезного противодействия восставшим, то их просьбу о помощи можно расценивать лишь как свидетельство упорного нежелания подстрекаемой кондуктурами основной массы новобранцев присоединиться к потемкинцам: они, сочувствуя потемкинцам в их борьбе с «начальством», еще не знали настоящей цели восстания.
В ответ на просьбу «Георгия» потемкинцы послали на миноноске № 267 делегацию во главе с А. Н. Матюшенко. В 14 часов 30 минут делегаты были доставлены. Затем миноноска отошла к корме и развернулась перпендикулярно к борту броненосца, направив на него торпедный аппарат, крышка которого была, однако, закрыта {293}. Вероятно, не только Алексеев, но и некоторые члены комиссии не исключали возможности провокации со стороны георгиевцев.
Восставшие моряки «Георгия» встретили делегацию криками «ура!». Матрос А. В. Гиль обратился к команде миноноски с просьбой о помощи. В то же время многие матросы, вероятно новобранцы, плохо разбираясь в происходящих событиях, старались укрыться в нижних помещениях броненосца. Перед матросами «Георгия» выступил потемкинец В. П. Кулик. Он рассказал им о событиях на «Потемкине» и задачах российской революции. По наблюдениям членов делегации А. П. Березовского и минного машиниста И. П. Шестидесятого, команда «Георгия» резко раскололась на две части. Первая приветствовала речь В. П. Кулика, а вторая заняла враждебную позицию и требовала вернуться в Севастополь. Источники не указывают, из каких матросов состояла вторая группа. Но, вероятно, это были новобранцы. После В. П. Кулика выступил А. П. Березовский. Речи, произнесенные [106] ими, резко изменили настроение несознательных матросов. Подавляющее большинство перешло на сторону потемкинцев {294}.
В 15 часов 30 минут караул «Георгия» во главе с А. П. Березовским арестовал офицеров и запер их в кают-компании. Никто из них не пострадал. Только лейтенант К. К. Григорков, не желая сдаваться, застрелился на мостике{295}.
С миноноски № 267 передали на «Потемкин» просьбу подойти к «Георгию». Прапорщик Алексеев снова, и теперь уже явно из трусости, отказался это сделать, пока не доставят георгиевских офицеров на «Потемкин». Судовая комиссия направила в помощь первой группе потемкинцев вторую, но на полпути ее встретил ялик с миноноски: А. Н. Матюшенко просил прислать караул, чтобы доставить офицеров на «Потемкин».
Приезд на «Георгий» первой группы потемкинцев и арест офицеров наиболее полно отражены помимо документов следствия в мемуарах А. П. Березовского и в первых публикациях воспоминании К. И. Фельдмана{296}. Однако в последующих изданиях мемуаров последнего арест офицеров не только неверно изображен, но и приобретает иной смысл. Если верить последнему изданию мемуаров К. И. Фельдмана, этот арест произвели потемкинцы А. Н. Матюшенко, И. А. Дымченко и В. П. Кулик без участия матросов «Георгия», Тем самым автор свел роль георгиевских революционеров к позиции простых наблюдателей. В то же время А. П. Березовский, непосредственно руководивший арестом, указал на активное участие георгиевцев в аресте своих офицеров. О том же свидетельствует и командир «Георгия» И. Е. Гузевич в рапорте Г. П. Чухнину от 28 июня 1905 г.{297}