На следующий день 50 матросов сошли на берег, [146] чтобы принять военный груз для Севастополя. Рабочие в порту рассказали им о столкновениях с казаками и полицией, о сочувствии восстанию солдат Николаевского гарнизона, дали пароль и явку в Николаеве. К 15 часам матросы закончили работу и вернулись на судно {411}.
По плану «Централки» «Прут» должен был присоединиться на Тендре к восставшей эскадре, а затем идти вместе с ней в Севастополь, где высадить десант в районе Сухарной балки для захвата оружейных складов. Узнав о «Потемкине», революционеры учебного судна решили подождать восстания всей эскадры, а пока усилить агитацию среди молодых матросов. Обстановка на корабле была чрезвычайно напряженной. С 15 июня команда фактически перестала повиноваться офицерам и даже открыто насмехалась над ними. Социал-демократы едва удерживали матросов от преждевременного выступления.
Днем 17 июня командир «Прута» получил из Севастополя срочную телеграмму с приказом немедленно идти в Одессу на соединение с эскадрой, и в пятом часу вечера судно вышло в море. Перед этим А. П. Барановский получил дополнительные инструкции от контрминоносца, специально посланного вице-адмиралом А. X. Кригером. Около Очакова «Прут» встретила яхта главного командира Черноморского флота «Эриклик», с нее было получено подтверждение приказа идти в Одессу {412}.
До сих пор советские историки выдвигают различные предположения, пытаясь выяснить, для чего понадобился транспорт «Прут» при усмирении «Потемкина». Думается, что разгадка проста: на «Пруте» находился взрывоопасный в революционном отношении элемент - ученики машинной школы, да и команда этого судна имела репутацию революционной, поэтому А. X. Кригер предпочел иметь «Прут» перед дулами орудий своей эскадры, чем отпустить его в неспокойный Севастополь, где и без того осталось слишком много революционно настроенных моряков.
18 июня в 2 часа ночи «Прут» подошел к Тендре. Руководителю судовой социал-демократической организации А. М. Петрову удалось связаться с рыбаками и передать им письмо для потемкинцев о готовности команды судна к восстанию. В ту же ночь на «Пруте» состоялась сходка, в которой участвовали около 100 революционно [147] настроенных матросов. Популярный среди команды машинист первой статьи Д. М. Титов призывал матросов к немедленному выступлению. А. М. Петров возражал ему и убеждал матросов подождать до присоединения к «Потемкину» остальных кораблей эскадры, доказывая, что плохо вооруженный «Прут» в случае боя будет только мешать броненосцу. Сходка продолжалась всю ночь, но ни к какому решению ее участники так и не пришли, за исключением договоренности заявить в обед протест против плохой пищи {413}.
Командир «Прута» А. П. Барановский ждал эскадру 18 июня. Видя напряженное положение на корабле и стараясь не раздражать матросов, он отменил в этот день все занятия, и свободная от вахты команда была предоставлена сама себе. Революционно настроенные матросы собрались на сходку: Д. М. Титов вновь требовал немедленного восстания, а А. М. Петров по-прежнему убеждал его подождать исхода встречи «Потемкина» с эскадрой.
Около 13 часов с Тендры на «Прут» передали для А. П. Барановского сообщение о тревожных настроениях в эскадре и приказ ожидать дальнейших распоряжений, соблюдая осторожность. Сообщение сразу стало известно всей команде. Обстановка на судне продолжала накаляться. А. П. Барановский посылал на Тендру шлюпку за шлюпкой, ожидая новых распоряжений от командующего эскадрой. В 20 часов он получил из Одессы телеграмму от командующего войсками с извещением об уходе эскадры в Севастополь, а на рассвете 19 июня пришла телеграмма от начальника штаба флота с приказом идти в главную базу {414}.
В ночь на 19 июня матросы еще раз собрались на сходку. На горизонте виднелись неизвестные корабли, а со стороны Одессы светил прожектор «Георгия Победоносца». Матросы, не зная о событиях на одесском рейде, приняли его за «Потемкин». Они решили начать восстание утром, когда «Прут» снимется с якоря и скроется из виду неизвестных кораблей на горизонте. Матросы опасались, что ими могут оказаться верные правительству миноносцы.
19 июня «Прут» снялся с якоря и взял курс на Севастополь. В 9 часов 30 минут часть команды судна собралась на юте для воскресного богослужения. В это время машинист Д. М. Титов подал сигнал к восстанию. Оно началось в нижних помещениях корабля. Матросы [148] расхватали винтовки и взломали замок патронного погреба. Затем с криками «ура!», «в Одессу!», «к «Потемкину»!» они бросились на спардек. Офицеры пытались спрятаться в каютах, но матросы выгоняли их на палубу.
Восстание возглавил А. М. Петров - преданный революции большевик. В ходе восстания был убит только боцман И. Козлитин, который постоянно издевался над матросами и теперь попытался оказать вооруженное противодействие восставшим. Случайно погиб прапорщик С. Нестерцев. Остальных офицеров заперли в кают-компании. Не были арестованы лишь старший офицер лейтенант Н. И. Руднев и судовой врач О. В. Перониус, которые пользовались уважением команды. С арестованными офицерами прутовцы обращались вежливо. Как показывал на следствии практикант Одесского училища торгового мореплавания В. А. Стерлигов, матросы говорили, что «если они с нами плохо обращались, то покажем, что, когда они в нашей власти, мы с ними обращаемся хорошо» {415}.
В восстании приняли участие все члены команды, за исключением нескольких человек. Офицеры были полностью деморализованы и не оказали никакого сопротивления восставшим. Они еще во время перехода на Тендру договорились сдаться при встрече с «Потемкиным», не обращая внимания на командира, которого Н. И. Руднев предлагал даже связать. Лейтенант сразу перешел на сторону восставших, но на суде матросы его не выдали, и судьи ограничились указанием, что он «в период бунта был в странных отношениях к бунтующим» {416}.
Захватив корабль, матросы направили его в Одессу. Практиканты мореходного училища присоединились к восстанию и помогали матросам прокладывать курс. Командиром судна назначили прапорщика В. Яцимирского, старшим офицером - прапорщика И. Сандакова. Руководство восстанием возложили на комиссию, в которую вошли: А. М. Петров, машинист первой статьи В. Ф. Козуб (большевики), кочегар первой статьи М. М. Чугунов, квартирмейстер Г. Дружинин и матрос второй статьи Д. Н. Филимонов (сочувствующие). После выбора комиссии перед командой выступил А. М. Петров. Он разъяснил матросам задачи революции и призвал их помочь «Потемкину» {417}.
Около 16 часов «Прут» подошел к Одессе. «Потемкина» [149] на рейде не было. Только «Георгий» стоял у мола. Матросы спросили у лоцмана Н. И. Романенко, где броненосец. Не получив необходимых сведений, «Прут» ушел из Одессы{418}.
А тем временем командующий Одесским округом генерал С. В. Каханов телеграммой уведомил адмирала Г. П. Чухнииа о заходе учебного судна в Одессу и о том, что, «по заявлению лоцмана, на «Пруте» не было офицеров» {419}.
«Прут» малым ходом шел на восток. Матросы не знали, что делать. Искать «Потемкин» в море судно не могло - у него было очень мало угля и провизии. Моряки уже начали ломать и жечь в топках деревянные переборки. Вопрос о дальнейших действиях комиссия вынесла на решение всей команды. Перед общим собранием выступил Л. М. Петров. Он поставил на голосование два предложения: первое - сдаться румынским или болгарским властям и второе - идти в Севастополь и поднять на восстание эскадру. Сторонники первого предложения становились по левому борту, второго - по правому. Так решалась судьба восстания. А. М. Петров первым перешел на правый борт. За ним последовали активные участники и руководители восстания И. Ф. Адаменко, Д. М. Титов, И. А. Черный и большинство экипажа. «Это были минуты большого волнения, - вспоминал впоследствии участник восстания М. Д. Потороко. - Некоторые матросы перебегали с борта на борт, меняя свое решение. И было над чем подумать. Идти в Севастополь слабовооруженному кораблю - путь героический, но смертельно опасный, а поход в Румынию означал эмиграцию… Голосование сложилось в пользу похода в Севастополь» {420}.