Однако вопрос о социальном положении мог бы и не играть в данном случае столь большой роли, так как значительная часть молодых крестьян, попав на флот, относительно быстро проникалась идеями его передового революционного отряда. Но для этого требовались время и разветвленная сеть агитаторов. А у команды «Потемкина» не было ни того, ни другого. Выше уже отмечалось, что в начале июня с «Потемкина» списали 300 политически неблагонадежных матросов, а в день выхода на Тендру - еще 40 человек, членов революционных групп, заменив их несознательными [35] новобранцами. Утверждение М. Я. Попова, что экипаж «Потемкина» был «наиболее подготовлен в политическом отношении» {76}, источники решительно опровергают. Например, по воспоминаниям находившегося на «Потемкине» члена Одесского большевистского комитета РСДРП И. П. Лазарева, «Потемкин» среди кораблей Черном[орского] флота - по силе с.-д. организ[ации], по охвату рев[олюционной] пропагандой, считался чуть ли не на последнем месте, так как на нем было много молодых матросов, еще не вовлеченных в рев[олюционное] движ[ение]». О том же свидетельствовал участник восстания П. В. Алексеев{77}. «Матросы «Потемкина», - указывал В. И. Ленин, - были менее подготовлены, чем матросы иных судов…» {78}
В проблеме вооруженного восстания видное место занимает вопрос о деятельности революционной партии в условиях преждевременного начала готовившегося ею выступления. При его изучении важно выяснить, чем вызвана досрочность восстания, имелась ли возможность сохранить нормальный ход его подготовки, удалось ли партии сразу возглавить движение и придать ему организованность. Для более глубокого освещения и анализа вопроса необходимо с возможной точностью выявить ход событий.
13 июня в 7 часов утра броненосец «Потемкин» и миноноска № 267{*6} стали на якорь в четырех верстах от Тендровской косы. В 9 часов с броненосца на Тендру отправились на шестерке прапорщик Н. С. Ястребцов и сопровождавший его матрос. Оттуда они телеграфом известили Севастополь о приходе «Потемкина». Вернувшись на броненосец, они доложили о результатах поездки. Особое сообщение о продовольствии и ценах ими было сделано ревизору мичману А. Н. Макарову {79}. Однако последний, решив, вероятно, что купит провизию в Одессе дешевле, чем на Тендре, в 13 часов отбыл в Одессу на миноноске № 267. [36]
Миноноска пришла в Одессу в 17 часов. Город находился в напряженном состоянии. Бастующие рабочие вели открытую борьбу с казаками и полицией. Найти достаточное количество провизии в таких условиях оказалось нелегко. Матросы обошли весь город, но безрезультатно. Тогда они предложили мичману вернуться на Тендру и взять мясо из флотских холодильников. Однако ревизор приказал купить несвежее мясо в магазине Копылова. Его вполне устраивала цена, а плохому качеству он не придавал значения. Отобрав нужное количество, Макаров оставил расписку, пообещав зайти и уплатить 15 июня, когда «Потемкину» снова потребуется провизия. Мичман, так спешил уйти из бастующей Одессы, что по дороге к «Потемкину» миноноска налетела в темноте на рыбачью лодку и потопила ее. Находившихся в лодке двух рыбаков пришлось взять на борт {80}.
14 июня в 4 часа утра миноноска подошла к «Потемкину». Матросские кубрики броненосца облетела весть о событиях в Одессе. Влияние их на потемкинцев показало, что уровень революционного движения в войсках зависит от размаха борьбы пролетариата. «Настроение команды как-то сразу изменилось, у нас появилось желание поддержать рабочих», - вспоминал матрос Е. А. Батеев. Другой участник восстания, комендор Е. Г. Лакий, сообщил, что «было тайное собрание в минно-машинном отделении и было решено, что наступил момент дружно выступить против начальства». На совещании разгорелась борьба между большевистской группой Г. Н. Вакуленчука и группой сторонников немедленного восстания во главе с А. Н. Матюшенко и Е. Р. Бредихиным. Победили сторонники Вакуленчука: участники сходки постановили дождаться прихода эскадры. Но для начала решили организовать коллективный протест против плохого мяса, чтобы выяснить, пойдет ли за ними команда в случае восстания, и призвать матросов отказаться от обеда{81}. Но как показали дальнейшие события, специально убеждать команду почти не пришлось: протест возник стихийно и охватил практически всех матросов.
15 июня в 5 часов утра команду подняли на молитву. Затем после завтрака началась утренняя приборка, во время которой матросы увидели, что на привезенном мясе, подвешенном с левой стороны [37] спардека, ползают черви. Они стали высказывать свое возмущение вахтенному начальнику прапорщику Н. Я. Ливинцеву. Коки на камбузе поддержали команду и отказались готовить борщ{82}. Н. Я. Ливинцев доложил об этом командиру.
Е. Н. Голиков в сопровождении старшего судового врача титулярного советника С. Г. Смирнова поднялся на спардек. Врач осмотрел мясо и признал его годным. Тогда Е. Н. Голиков приказал матросам разойтись и распорядился поставить на спардеке дневального для записи всех недовольных. Затем он приказал промыть мясо в соленой воде, рассчитывая такой «дезинфекцией» успокоить матросов. Но когда кусок вынули из рассола, все с отвращением увидели, что мясо буквально кишит червями. Матросы разошлись, полные злобы. За обедом никто не притронулся к борщу. По просьбе команды кок И. Данилюк приготовил чай с хлебом {83}. Матросы стали покупать продукты в судовой лавке.
Прапорщик Н. Я. Ливинцев и старший офицер И. И. Гиляровский пытались заставить команду есть борщ, но встретили решительный отказ. И. И. Гиляровский доложил командиру об угрожающем настроении матросов. Е. Н. Голиков приказал выстроить команду на юте в четыре шеренги. Когда матросы построились, командир вызвал коков и артельщиков и спросил, почему команда не хочет обедать. Коки и артельщики объяснили, что мясо с червями {84}.
«Их нужно проучить, Евгений Николаевич, чтобы они весь свой век помнили», - заявил командиру старший офицер И. И. Гиляровский. По приказу Е. Н. Голикова принесли бак с борщом. Старший врач С. Г. Смирнов на виду у матросов съел несколько ложек борща, предварительно процедив его. Сняв пробу, он заявил, что борщ «чудесный». Командир спросил кока и артельщиков: «Вы пробу давали мне из этого мяса?» Те, боясь наказания, ответили: «Так точно»{85}.
Тогда командир сказал, что прикажет запечатать бак с борщом и отправить к военному прокурору в Севастополь, но матросы, которые откажутся повиноваться, будут повешены. Затем он приказал не желающим бунтовать выйти из рядов к орудийной башне, однако, кроме кондуктуров, никто не двинулся с места. Е. Н. Голиков вызвал караул. Он хотел расправиться [38] с непокорными матросами поодиночке.
Наступил решающий момент. Социал-демократы, не желая раньше времени обострять конфликт и дать повод к выделению «зачинщиков» для расправы, первыми перешли к башне. За ними последовали и остальные матросы {86}.
Через минуту у правого борта оставалось не более 30 человек. Но тут выступил старший офицер И. И. Гиляровский. Вместе с прапорщиком Н. Я. Ливинцевым он остановил перебегавших матросов и приказал записать их фамилии, а остальным велел разойтись. Едва боцманмат В. И. Михайленко начал переписывать матросов, как из толпы у башни послышался крик: «Кто переписывает, тот будет висеть на рее сегодня с Голиковым!» И. И. Гиляровский приказал принести брезент{*7}, и матросы поняли, что готовится расстрел. [39]
Из группы обреченных раздались голоса: «Ваше высокоблагородие, не стреляйте, мы не бунтовщики!»{87}