Роберт Говард, граф Сэррей».
– И он погибнет в свою очередь, – печально прошептала леди Килдар. – Бедный мальчик! Неумолимый рок влечет его от веселого отрочества к мрачному жребию.
– Вы горюете? – воскликнула Маргарита Мор (таинственная посетительница была именно она). – Неужели благородный Сэррей, предсмертное проклятие которого возмутило все сердца в Англии против дикого произвола короля Генриха, мог быть дружен не с существом с гордой душей, а с какой-то слезливой женщиной, изливающейся в малодушных жалобах? Неужели вы способны смотреть на льющуюся кровь, не пылая ненавистью к убийце, можете плакать, не проклиная?
– Кто вы такая? Что могу сделать я, слабая женщина? Скажите мне, что могу я совершить, чтобы быть достойной Сэррея, а потом спрашивайте, стоила ли я того, чтобы Генри был моим другом.
Маргарита протянула свою худую руку и, схватив прекрасную, обнаженную руку леди Бетси, блиставшую белизной, прошептала, сверкая глазами:
– Будь я так красива, как вы, я не плакала бы и не предавалась бы бессильному отчаянию, когда бешеный злодей замучил моего отца. Я вскружила бы голову развратнику своею улыбкой и умертвила бы его ядом ненависти; я наслаждалась бы его мучением…
– Перестаньте! – содрогаясь перебила леди Килдар. – Уже одно подозрение, что я отгадала вашу мысль, внушает мне ужас. Лучше смерть, чем подобное лицемерие! По-вашему, мне следовало бы дарить улыбкой убийцу моего лучшего друга, следовало бы найти в себе достаточно силы, чтобы скрывать свою ненависть и презрение к злодею под маской любви?
– Миледи, ваша ненависть холодна, если мщение пугает вас.
– Она не холодна, но не хочет осквернять себя предательством. Требуйте от меня всего, но не заставляйте краснеть перед самой собою и незабвенным образом Генри Сэррея.
– Уорвик предупреждал меня, что вы станете противиться, но я не поверила ему.
– А разве лорду Уорвику известен ваш план?
– Он слышал от меня о нем и заранее предсказал ваш ответ.
– Тем не менее вы пришли ко мне?
– Я не сообщила вам еще, чего потребует лорд Уорвик от вас, если предсмертное желание умершего священно для вас.
– Тогда говорите; милорд не потребует от меня ничего унизительного для моей чести.
– Миледи, лорд Уорвик воспитал Роберта Сэррея, брата казненного Генри Сэррея, и этим поставил себя во враждебные отношения ко двору. Он предоставляет вашему влиянию сделать возможным его возвращение в Лондон.
– Моему влиянию? Это насмешка или шутка?
– По мнению лорда, в награду за то, что вы, леди Бетси, преодолеете свое горе, граф Килдар согласится на все. Ваш отец могуществен, но рискует попасть в немилость у короля, если вы, его дочь, станете горевать о Сэррее. Миледи, если вы в состоянии замкнуть свою скорбь в груди и ценой вашего появления при дворе склонить своего отца к тому, чтобы он потребовал безнаказанности Уорвика, то это будет первым шагом к отмщению за убитого. Лорд Уорвик добивается не только благосклонности короля Генриха, но также и дружбы вашего отца.
– Чтобы составить заговор против короля? Мой отец никогда не согласится содействовать ему в этом.
– Миледи, я только исполняю поручение, а решать должны вы сами. Завтра предстоит турнир в Винчестере. Граф Килдар потребует, чтобы вы появились на празднике, а он отлично знает, что с вашей стороны это будет тяжелой жертвой, так как он знает, какую ненависть питаете вы к королю за казнь вашего лучшего друга. И, поверьте мне, граф охотно согласится на ваши условия.
– Он назовет меня сумасшедшей, потому что посланный Уорвика только что привез письмо Сэррея с отказом от подданства.
– Миледи, ответ вашего отца будет иным, когда вы передадите ему вот это письмо лорда Уорвика и прибавите от себя, что он может рассчитывать на ваше послушание его отцовской воле в случае его согласия и на ваше упорство в случае его отказа.
Леди Килдар отрицательно покачала головой.
– Нет, нет! Я не упорствую против родительской воли, если требую от отца уважения к моим священнейшим чувствам и пощады моему сердцу, исходящему кровью; но если я поставлю свое послушание ценой за услугу с его стороны, то отец вправе счесть мое горе притворством, а меня – лицемеркой. Он стал бы презирать меня за это… Нет, я никогда не соглашусь на подобную сделку!