— Товарищ начальник, полицейские! — воскликнул шофер.
Разворачиваться было поздно и негде. Действительно, возле большого дома, очевидно полицейского управления или ратуши, стояла шеренга вооруженных до зубов полицейских — человек восемнадцать-двадцать. А впереди стоял офицер.
— Гони прямо на полицейских! — сказал я шоферу.
Он так и сделал. Круто развернул, затормозил. Полицейские, само собою разумеется, приняли нас за свое начальство. Они вытянулись в струнку. Я вылез из машины и сразу понял, что наших частей здесь еще не было. Очевидно, они проскочили Вышбрудок, устремясь дальше и обойдя этот городок стороной. Ко мне подходил старший полицейский. Он отдал честь и отрапортовал:
— Господин генерал, в городке все в порядке, налицо девятнадцать полицейских...
Тут он осекся. Не давая ему опомниться, я сказал:
— Вам известно, что Красная Армия двинулась на освобождение народов Западной Украины и Западной Белоруссии? Приказываю сложить оружие и отойти назад на два шага.
Оторопев, он скомандовал по-польски. Полицейские сняли винтовки и револьверы и сложили их перед собой. Потом отошли назад на два шага и стали «смирно», растерянно глядя, как адъютанты грузят в машину винтовки, и револьверы, и множество гранат.
— Теперь идите в полицейское управление, — сказал я адъютанту Белякову, — и перережьте провода.
Адъютант вошел в здание, оказавшееся действительно полицейским управлением, и на глазах у находившихся там чиновников перерезал провода. Теперь Вышбрудок был отрезан от польских частей.
К машине сходились горожане, принялись расспрашивать нас. Раздались голоса:
— Да здравствует Красная Армия! Ура!
Многие жали нам руки, обступили нас со всех сторон, окружили полицейских. Вдруг ко мне подскочил их старший:
— Вы уезжаете? Оставьте нам хоть один револьвер.
— Это еще зачем?
— Вы уедете, народ нас убьет.
— Будьте покойны. Народ вас не тронет, если вы с ним будете обращаться по-человечески.
Обезоруженные полицейские прямо-таки тряслись от страха. Они знали, что народ их не помилует.
В это время подошли танки, которые мы обогнали в пути. Население радостно приветствовало танкистов. Я предложил командиру части навести в городе порядок. Мы же двинулись дальше, на Тернополь.
В Тернополе шел бой. Жандармы и полицейские забились в квартиры, в костелы, на колокольни и обстреливали из пулеметов наши части. Очистить город от панского охвостья было нелегко. Командир кавалерийской части, занявшей город, генерал-майор Шарабурко показывал пример своим кавалеристам, боровшимся буквально за каждый дом, за каждый переулок, за каждую улицу. Постепенно удалось выбить из забаррикадированных квартир отчаянно защищавшихся стрелков. На это ушло два дня. 18 сентября генерал-майор Шарабурко доложил мне, что член Военного совета приказывает мне организовать мото-танковый отряд, сегодня же двинуться в путь и 19-го войти во Львов.
Приказ необходимо было выполнить во что бы то ни стало в срок. Через час триста конников в боевой готовности сидели на грузовых машинах. К семи часам вечера на окраине города был собран весь наш небольшой отряд. Пятнадцать танков двинулись вперед по дороге Тернополь—Львов как передовой отряд. Остальные машины выступили следом.
Снова мы шли не останавливаясь по абсолютно незнакомым дорогам, и шоферы наши показывали чудеса ориентировки и самообладания. Наш отряд был очень невелик: всего тридцать пять танков и броневиков и триста пятьдесят бойцов. До Львова оставалось сто тридцать километров.
Небо было затянуто тучами, и только изредка из-за туч вылезала луна. Водители вели машины вслепую. Фары были потушены, мы не хотели обнаружить себя противнику. Мы ведь не знали, что можем встретить впереди. Я знал только, что польские части, потеряв свое главное руководство, бросившее их на произвол судьбы, отовсюду тянутся во Львов, чтобы соединиться с львовским гарнизоном.
Так и есть! Впереди что-то движется. Мы оказались в хвосте колонны. Велика ли колонна, трудно было определить.
— Все шоссе запружено впереди войсками, — тихо доложил мне адъютант.
Что делать? Я принял решение: двигаться вперед. Это, несомненно, польские части, и довольно крупные. Им не придет в голову, что наш отряд невелик. Попробуем прорваться. Загудели машины. Солдаты расступились по сторонам, открывая нам дорогу. Значит, они действительно принимают нас за своих!