— Есть кто из Шестой кавдивизии? — спросил я.
Из рядов вышло несколько человек.
— А есть из Четвертой дивизии?
Вышло еще несколько человек.
В Первой Конной армии, как вы помните, я командовал Четвертой и Шестой кавдивизиями.
Среди вышедших ко мне командиров я сразу узнал храброго эскадронного Четвертой кавалерийской дивизии Герасимова. Узнал и своего командира взвода Васильева. Герасимов вместе со мной участвовал в самых жестоких боях Первой Конной армии с белогвардейщиной, а Васильев однажды был свидетелем одного забавного случая на станции Сватово.
— Помните подполковника Голодовского? — спросил я Васильева.
— Еще бы не помнить, Ока Иванович!
А вы помните, дорогие читатели, как лихим налетом мы заняли станцию Сватово? И на платформе я увидел прикрепленную к двери записку: «Дежурный по станции подполковник Голодовский». И подумал: «А что, если позвоню от имени подполковника Голодовского на станцию Купянск? (Там стояли богатые эшелоны.) Прикажу-ка я им выслать эти эшелоны сюда, к нам». Соединился с Купянском. Отвечал мне какой-то ротмистр. Я сказал: «С вами говорит подполковник Голодовский. Срочно все эшелоны направляйте через Сватово». — «Слушаю, господин подполковник», — ответил ротмистр и немедленно выслал мне несколько эшелонов. Мы их соответствующим образом приняли.
Взводный Васильев присутствовал тогда при этом моем разговоре с ротмистром. После он участвовал вместе со мной во многих боях. Теперь я встретил Васильева перед боем.
— Вы — старые конноармейцы, — сказал я ему, Герасимову и другим. — Покажите молодым, как нужно драться. Ведь они еще не обстреляны, первый раз идут в бой.
Конноармейцы твердо обещали показать в бою пример молодым.
— Знаете старый боевой лозунг Первой Конной? — спросил я молодых бойцов. — «Конники никогда не сдаются и, даже умирая, бьют врага». Нам, старым конникам, много раз приходилось встречаться с сильным и хорошо вооруженным противником. Пусть Герасимов, Васильев и другие расскажут вам, как мы дрались под Белоглинской, под Великокняжеской, под Касторной, как проходили по степному безлюдью, в тридцатиградусный мороз по четыреста километров. Вокруг нас бушевали бураны, противник вел по нас ожесточенный огонь, степь дрожала от гула орудий. И все же мы, конники, шли вперед и уничтожали врага. Помните: трус никогда не победит и погибнет от первой же вражеской пули. Зато храбрец и жив останется, и возвратится с победой! Вы встречаетесь с сильным врагом. Вам придется действовать против танкового корпуса противника. Но никогда конноармейцы не спрашивали, сколько войск у противника. Они спрашивали: где противник? И, найдя его, разбивали!
Один из молодых командиров вышел вперед.
— Товарищ генерал-полковник! — сказал он. — Указания партии и правительства мы выполним. Драться будем, не считаясь с жизнью, смерти не боясь.
Через несколько дней конники полковника Шишкина встретились с танковой группой немецкого генерала Гудериана.
Враг напирал. Одно из подразделений части полковника Шишкина в густом лесу встретило три танковые роты врага. Не задумываясь, бойцы спешились и взяли наизготовку бутылки с горючим. Как только танки прошли, они забросали их бутылками. Горючее разливалось по броне, и машины охватывало пламенем. Бутылки обычно полагается бросать лежа. Но бойцы, желая уничтожить как можно больше танков, с криком «ура» вскакивали, бежали вслед за танками, кидая в них все новые и новые бутылки. Уцелевшие танки открыли огонь из пулеметов. Майора Дементьева смертельно ранило. Но он собрал остаток сил и бросил в стрелявший танк свою последнюю бутылку. Фашистский танк сгорел вместе с танкистами. Конники, даже умирая, били врага...
Гибель Дементьева видела молоденькая медицинская сестра. Пренебрегая смертью, она подползла к командиру, потащила его на себе до медицинского пункта. У нее у самой одежда была пробита пулями в нескольких местах, и она была ранена в плечо...
Противник подводил все новые и новые танки. Конники Шишкина вели бой с пяти утра до одиннадцати часов ночи. К вечеру противник потерял свыше тысячи солдат, а конники — сто три бойца. Ночью разведка обнаружила автоколонну. Два эскадрона пошли в атаку в конном строю и захватили восемьдесят автомашин, шесть кухонь, три санитарных автомобиля и сожгли восемь танков.