Я слышал, как заурчал двигатель полуторки, на которой выехал разыскивать свою артиллерию капитан Свешников. Майор Бартош и капитан Ященко повели дивизионную разведку в район села Паперня, расположенного между Минском и Масловичами. К двум часам ночи все части были собраны, и перед рассветом полки дивизии выступили в направлении Острошицкого Городка.
«Успеем ли?» — мучила тревожная мысль. Беспокоил также наш сосед справа — 603-й стрелковый полк 161-й стрелковой дивизии. Как-то там у них дела?
Около часа колонна дивизии двигалась в предрассветных сумерках. Дорога была относительно безлюдной. Изредка встречались отдельные группы беженцев, с надеждой провожавших нас взглядом. Но с рассветом дорога оказалась совершенно забитой толпами людей с узелками, тачками, коровами.
Движение колонны застопорилось. Как быть? Пробираться лесом? Но это же огромная потеря драгоценного времени. Потеряй мы его — и все эти люди будут обречены. С тяжелым сердцем пришлось нам просить их освободить дорогу. И они нас поняли. Не слышно было ни одного слова упрека. Бросали тачки, взяв из них только самое необходимое, и шли дальше уже лесом, вдоль дороги.
Примерно в четыре часа утра над дорогой появились фашистские самолеты, на бреющем полете начали поливать свинцом мирных, безоружных людей. На наших глазах гибли женщины, старики, дети. А мы были бессильны что-либо сделать! Не знаю ничего страшнее этих моментов бессильной ярости, когда кулаки стискиваешь до боли, а сам должен вжиматься в землю под воющий свист бомб. Как люто мы ненавидели фашистов!
И вдруг над дорогой появился наш юркий «ястребок» и сразу же ринулся в бой. Один против нескольких десятков «мессеров» и «юнкерсов»! «Отомсти им, гадам!» — наверное, думал каждый из нас. Мы хотели передать ему всю нашу ненависть, мы гонялись вместе с ним за фашистскими стервятниками. И вот запылал один самолет, за ним второй, третий. «Горят, сволочи!» — кричал кто-то рядом со мной. И если бы не генеральские петлицы, я бы с удовольствием кричал тоже. Фашистам уже было не до дороги. Они повернули назад. Но и «ястребок» задымил и начал падать. Через несколько минут где-то в лесу грохнул взрыв… Мы понимали, что это за взрыв. Многие не скрывали своих слез.
Впоследствии мы узнали, как много советских летчиков проявили чудеса отваги и мужества в боях под Минском. Так, например, брат прославленного пилота, дважды Героя Советского Союза Владимира Коккинаки летчик Василий Коккинаки в охваченном пламенем самолете продолжал вести неравный бой и сбил несколько фашистских самолетов. Василий Коккинаки погиб. Но дорогой ценой заплатили гитлеровцы за его гибель.
Все это мы узнали потом. А пока дивизия под бомбежками продвигалась к Острошицкому Городку. Вернулась долгожданная разведывательная группа. Майор Бартош доложил, что в пять часов утра немцы выбросили в Острошицкий Городок воздушный десант, а в восемь часов туда уже вошли фашистские танки.
«Не успели все-таки, — с горечью подумал я. — И не дошли-то каких-нибудь два километра».
Но делать нечего. Надо было действовать сообразно со сложившейся обстановкой. Фашисты — это совершенно ясно — хотят использовать Острошицкий Городок в качестве плацдарма для танкового удара по Логойскому шоссе на Минск. Сейчас они ждут только подхода основных сил пехоты и танков. Первая мысль была — выбить противника из Острошицкого Городка до подхода его главных сил. В этом случае мы заняли бы выгодный рубеж обороны. Поразмыслив, я решил, что делать это нецелесообразно. Или проще, нельзя. И вот почему.
К этому времени боевые порядки дивизии располагались следующим образом:
— фронт обороны растянулся на 24 километра;
— в первом эшелоне справа занял оборону 85-й полк под командованием подполковника Якимовича, а слева — 355-й стрелковый полк под командованием полковника Шварева;
— во втором эшелоне в четырех-пяти километрах от первого занял рубеж обороны 331-й стрелковый полк под командованием полковника Бушуева;
— правее 85-го стрелкового полка перешел к обороне 603-й стрелковый полк соседней 161-й стрелковой дивизии;