С 18 по 27 января, в течение которых продолжалось третье контрнастуеление фашистов, я почти беспрерывно ездил по хорошим венгерским дорогам из одной части корпуса в другую. Несмотря на разбросанность бригад и полков по большому фронту, мне удавалось следить за их действиями и направлять их главным образом через офицеров связи, которые появлялись в оперативной группе штаба корпуса через каждые полчаса-час.
Во второй половине января 1-й гвардейский мехкорпус был уже не тем полнокровным соединением, каким он прибыл в Венгрию, но гвардейцы бились по-гвардейски, и, хотя их ряды поредели, боевое мастерство бойцов и офицеров значительно возросло. Суровая действительность заставляла нас побеждать не числом, а умением.
В один из дней отражения немецкого контрудара, вернее, это было к вечеру, когда активность противника пошла на убыль, мне доложили о героизме и высочайшем воинском мастерстве одного из танковых экипажей.
Экипаж парторга 1-й танковой роты 18-го гвардейского танкового полка гвардии старшины Павла Воронина простоял в засаде всю ночь. Засада была устроена на опушке небольшой рощицы, метрах в ста от проселочной дороги, которая вела в господский двор Агг-Сеонтпетер и дальше в тылы 1-й мехбригады. Впереди не было даже пехоты.
Противник появился под утро, в шестом часу. Немецкие танки в предрассветном сумраке заметил механик-водитель И. Кобяков. Воронин открыл люк, присмотрелся: шесть «тигров» шли колонной, соблюдая между собой небольшую дистанцию.
— По замыкающему, а потом по головному? — спросил командира стрелок Семенов.
— А потом?
— Будет видно, — сказал Семенов.
— Можем и не увидеть, — в раздумье буркнул Воронин. Он хорошо понимал, что, как только танк себя обнаружит, по нему ударят сразу четыре, а то и пять танковых орудий врага. Экипаж будет уничтожен, а немецкие танки пройдут в тыл бригады.
— Колонну пропустим, — решил он.
На небольшой скорости «тигры» прошли мимо рощицы по проселку.
— Давай, Кобяков, — приказал Воронин механику-водителю, — пристраивайся им в хвост!
Танк вышел из укрытия и двинулся вслед за вражеской колонной метрах в двухстах. Приоткрыв люк (смотровые приборы залепляло снегом), Воронин внимательно наблюдал за противником.
Командиру орудия Воронин приказал зарядить пушку бронебойным снарядом, но не стрелять: он ждал, когда фашисты пройдут поворот дороги и все, как один, подставят свои борта под удар.
Неприятельские танки стали поворачивать налево, и вскоре все вытянулись в цепочку. Тут Воронину удалось разглядеть в бинокль, что два из шести танков были макетами, которые на салазках тянули первый и пятый танки. Хитрость эта преследовала двоякую цель: во-первых, создавалось впечатление, что группа сильнее, чем на самом деле, а во-вторых, деревянные макеты могли бы отвлечь на себя огонь наших орудий, что дало бы экипажам настоящих танков выигрыш во времени. Главное — последний танк был макетом: зная тактику советских танкистов и артиллеристов, противник рассчитывал, что первые выстрелы наших огневых средств будут нацелены в него.
— Второй и последний — макеты, — коротко сообщил Воронин командиру орудия. — Дай-ка, Ваня!
Танк на несколько секунд остановился, Воронин поправил наводку и нажал электроспуск. Снаряд ударил в моторную группу предпоследнего «тигра». Взлетело пламя разрыва, танк загорелся. Теперь — по головному!
Горели ведущий танк и замыкающий. В колонне возникло замешательство. Два танка, шедшие в середине колонны и оказавшиеся в ловушке, сползли с дороги и стали уходить по снежной целине. Пока они разворачивались, наугад стреляя в сторону советской машины, Воронин двумя выстрелами зажег один из них. Спасся только один «тигр» — отвернув орудие к корме, он уходил на полном газу. Воронин к этому времени завел свой танк за одну из горящих машин врага, и пушка уходящего тигра не была для него опасна.
Четыре дня и четыре ночи отважно сражался в районе Агг-Сеонтпетер 18-й гвардейский танковый полк под командованием гвардии подполковника И. У. Лещенко. В день противник предпринимал по шесть — восемь атак. К третьему дню боев в полку оставалось 16 танков. На рассвете третьего дня 12 немецких боевых машин обошли полк с тыла, уничтожили полковую радиостанцию и легковую машину подполковника Лещенко. Командир полка развернул против атакующего противника три своих танка, и они подбили два «тигра» и две самоходно-артиллерийские установки врага. Остальные отошли. Днем противник обстреливал позиции полка из орудий, но танковых атак не предпринимал. Как только спустилась ночь, на полк пошли 20 фашистских боевых машин. В этом тяжелейшем бою враг потерял девять танков, у Лещенко же осталось всего два.