Оставшиеся в живых автоматчики и танкисты собрались в большом каменном сарае и под прикрытием двух танков заняли круговую оборону. В полдень четвертого дня гвардейцы заметили немецких солдат, которые под прикрытием двух танков ползли к сараю — их было человек 50. Лещенко правильно оценил обстановку — удержать сарай горстке советских бойцов не удалось бы. Приказав танкистам бить по вражеским машинам, Лещенко собрал свою группу у дверей и крикнул:
— Вперед!
Молниеносная контратака оказалась чрезвычайно успешной — гитлеровцы растерялись. Часть наступавших была убита, а 27 солдат противника были захвачены в плен. Лещенко потерял убитым только одного человека — погиб командир танка лейтенант Андрианов.
Настала пятая ночь. У Лещенко оставался один танк. К счастью, вечером, уже в темноте, артиллеристы из соседней части (не нашего корпуса) подтянули к сараю три 76-мм орудия.
Около полуночи разведчики доложили командиру полка, что в 400 метрах справа развернулись 22 немецких танка, а самоходная установка очень тихо без огней подбирается к единственному танку, намереваясь поразить его сбоку в борт. Ночь была очень темной, и Лещенко даже не поверил своим разведчикам:
— Вам что-то померещилось, ребята. Ночь — глаз коли, как она пройдет.
Однако разведка не ошиблась.
Подпустив самоходку на 100 метров, по ней ударили одновременно танк и одно орудие. Подбитая самоходка остановилась, экипаж, видимо, погиб.
Неприятельские танки, тихо урча моторами, стали подбираться к самоходке. Впереди двигался тягач.
— Сейчас утянут, товарищ подполковник, — сказал Лещенко кто-то из танкистов.
По приказу командира полка один из автоматчиков подкрался к тягачу и подорвал его гранатой. В темноте завязался скоротечный бой, и гитлеровцы отошли.
— Что-то уж больно дорога им эта самоходка, — сказал Лещенко. — Надо бы ее утянуть. Кто хочет взять самоходку?
Добровольцев оказалось больше, чем нужно. Отобранные подполковником сели в тягач, который был у артиллеристов, и подобрались к самоходке. Гвардейцы утянули самоходную установку из-под носа у 20 фашистских танков.
Не напрасно гитлеровцы так беспокоились за эту машину — она была оборудована прибором ночного видения, который тогда еще только испытывался и тоже был важным военным секретом противника.
Утром следующего дня в полк вернулись из ремонта 14 танков, но и противник удвоил свои силы. Утром гитлеровцы обошли полк с фланга и прижали его к каналу Шарвиз. Мост через канал был наполовину разрушен. Фашистские танки перестраивались, готовясь стремительным ударом сбросить гвардейцев в Шарвиз. Лещенко мгновенно оценил обстановку — полк оказался в западне, надо было уходить за канал.
Первым, рискуя свалиться в воды канала, переправился на другой берег танк Воронина. Гвардии старшина еще раз продемонстрировал хладнокровие, выдержку, высокое воинское умение. Его танк развернулся за каналом и начал обстреливать боевые машины неприятеля. Те отошли. Один за другим наши танки проходили по мосту, который в любой момент мог рухнуть под их тяжестью, и занимали оборону рядом с экипажем Воронина.
Лещенко прибыл в Мартонвашар, где тогда находился штаб корпуса, и передал мне снятый с немецкой самоходки прибор ночного видения. Лицо у него было серое, докладывал он покачиваясь. Я решил, что полк погиб и только один командир спасся. Я прервал его рапорт:
— Что с танками? Вы их бросили?
— Полк занял оборону на восточном берегу канала Шарвиз. Активных действий противник пока не предпринимает, — доложил он устало.
Я молча крепко пожал ему руку и приказал отвести изрядно потрепанный 18-й полк в район Мартонвашар, а Лещенко приказал спать.
Но спать подполковнику пришлось всего два или три часа. Через связного штаба корпуса я получил сообщение, что возле озера Веленце несколько наших подразделений попали в окружение. Свежих сил у нас в резерве не было. Пришлось будить Лещенко и приказать ему идти на выручку отрезанным от основных сил подразделениям.