В штабе не сразу поверили, что за такой короткий срок и без потерь полк занял город, в котором, по данным разведки, у противника было немало сил. Сказать откровенно, я тоже не сразу этому поверил. Штабные работники попросили Лещенко уточнить обстановку и обстоятельства боя, а он давал разъяснения, повторяя, что стоит на колокольне в центре города. Он убедил нас, и я приказал послать ему подкрепление. Вскоре в Польгарди прибыла на машинах рота мотострелкового батальона, а вслед за ней и минометный полк.
Как только солнце взошло, противник двинул на Польгарди 20 танков, сопровождаемых автоматчиками на бронетранспортерах. Полку и гвардейцам-пехотинцам удалось отбить эту контратаку. За ней последовали вторая и третья.
Я приехал в Польгарди под утро. Измученные ночными боями, командир 1-й мехбригады полковник Затулей и командир танкистов подполковник Лещенко спали.
Мне ничего не оставалось, как разбудить Лещенко — война ведь не ждет. Когда заспанный Лещенко явился, я сказал:
— Удивили вы нас, не скрою. Не мог поверить, что только поставил полку задачу, а вы тут же ее выполнили.
— Не тот уже стал противник, товарищ генерал, — сказал Лещенко, — суетится, нервничает.
— Такой темп наступления нужно сохранить до самой победы. Теперь уже конец фашизма близок. Передайте мою благодарность вашим танкистам.
За эту блестяще проведенную операцию подполковник Лещенко был награжден орденом Суворова III степени.
Продолжая беспрерывное наступление за городом Польгарди, корпус разгромил 13-ю гренадерскую дивизию противника, которой командовал генерал-лейтенант Росс. Тело убитого Росса было обнаружено в легковой машине, съехавшей с дороги и застрявшей на опушке небольшого перелеска.
19 марта наш корпус форсировал канал Шарвиз и вместе с соседями двинулся в направлении на Шонрон и Вену. 9-я гвардейская Запорожская танковая бригада и танковые полки мсхбригад пробивали дорогу мотопехоте.
Противник использовал каждый пригодный для контратаки рубеж, бросал навстречу наступающим советским частям танки и штурмовые орудия, прикрывал отходящие войска густой завесой артиллерийско-минометного огня, минировал дороги, улицы в населенных пунктах, взрывал за собой мосты.
Западнее Секешфехервара немцам удалось приостановить наступление 3-й гвардейской мехбригады. Проложить путь бригаде снова должны были танкисты. Я поставил задачу 20-му гвардейскому Запорожскому танковому полку с десантом пехоты ночью атаковать противника.
Когда стемнело, танки, бронетранспортеры с автоматчиками, все штабные машины и грузовики полковых тылов стали выдвигаться на исходный рубеж. Начальник штаба полка гвардии майор Базеев предложил начать атаку с включенными фарами — это давало двойное преимущество: ослепляло противника и создавало у него впечатление, что его атакует гораздо большее число танков.
Места в танках заняли командир полка гвардии подполковник Половченя, его заместитель по политчасти гвардии майор Чаузов, начальник штаба гвардии майор Базеев. По сигналу с командирской машины все танки, бронетранспортеры, штабные автомобили и грузовики включили фары и на большой скорости двинулись вперед. Загрохотали орудия, скрещиваясь на позициях врага, заметались сверкающие трассы пулеметных очередей. Оглушенный, ослепленный, подавленный массированным огнем, противник в панике побросал противотанковые орудия, пулеметы и быстро начал откатываться на запад. Гвардейцы-танкисты настигали вражескую пехоту, расстреливали из пулеметов, давили противотанковые пушки, крушили немецкие блиндажи и дзоты. Действовавшая в танковом десанте рота автоматчиков гвардии старшего лейтенанта Рыбалко надежно прикрывала боевые машины от фаустников и гранатометчиков.
Оборонительный рубеж противника был прорван, и вслед за танкистами пошли вперед мотострелковые батальоны.
Наступление продолжалось без остановки, в высоком темпе. Стояли теплые, по-весеннему солнечные дни. Артиллеристы работали у своих орудий, сбросив шинели и ушанки, пехота шла вперед в одних гимнастерках. Каждый день гвардейцы мехкорпуса встречали ясный солнечный рассвет на новом, отбитом у противника рубеже. Трудная вьюжная зима кончилась. Наступила последняя военная весна. Теперь это отлично знали все — от маршала до рядового.
Для нас, советских воинов, — в большинстве своем жителей средней полосы России и Сибири — было непривычно видеть в эту раннюю весеннюю пору быстро зеленеющие поля и виноградники. Яркая молодая зелень радовала глаз, и, проезжая по дорогам меж оживших полей, я невольно думал: «Этот урожай будет собран под мирным небом. Крестьянам не придется с опаской глядеть на пролетающие самолеты, не будет слышно орудийной канонады. И как же давно шли мы по пылающим селам Белоруссии! Давным-давно брели по обочинам пыльных шляхов охваченные страхом жители белорусских городов и деревень и гибли на этих шляхах от пуль и снарядов гитлеровцев. Как же давно я воюю! Пора, пора ставить точку».