Чтобы показать на карте район прикрытия наземных войск, взял в руки планшет. Все вплотную подошли ко мне и молча слушали. Понимая, что перед боевым стартом каждое лишнее слово, как лишний груз в походе, будет мешать и раздражать, стараюсь быть предельно кратким. Гляжу на Лазарева:
— Пойдешь выше нас.
Плечи Сергея раздвинулись. Высокая мощная фигура напружинилась. По тонкой молодой коже обожженного лица пробежал румянец:
— Ясно.
— Ты с Султановым со мной в ударной группе.
— Ясно,— приглушенно пробасил Коваленко.
Две фразы — и приказ отдан. Последний взгляд на летчиков. Молчание. Я не спрашиваю, имеются ли ко мне вопросы. По особой сосредоточенности на лицах и плотно сжатым губам мне тоже ясно: вопросов нет. Есть у всех полная уверенность, что задача будет выполнена. Такие, как эти ребята, морально побеждают врага еще на земле, до встречи в небе. Там только экзамен, а перед экзаменом человек всегда на взводе. Понимая своих товарищей, тихо, но твердо, в настрой их боевой сосредоточенности, говорю:
— По самолетам!
...По-весеннему бодро светит солнце. Чистое небо, чистый воздух. Замечательная видимость. Пролетаем над разрушенным Тернополем. Город противником превращен в крепость. Немецкий гарнизон оборонялся до последнего солдата. Только вчера, 17 апреля, после более чем трехнедельных боев, наши войска ликвидировали остатки окруженного 12-тысячного гарнизона.
Еще далеко до Днестра, а видимость уже ухудшилась. Земля под нами плывет в белесой дымке. Впереди, в районе боев, куда мы идем, дымка поднялась, и издали кажется, будто сами снежные Карпаты сместились на север. Испарения широко разлившихся Днестра и Прута, соединившись с дыханием фронта, и дали такие нагромождения. Как же в дымке прикрывать войска?
Навстречу нам, возвращаясь домой, пролетела эскадрилья нашего полка.
— Как, Миша, там погода? — спрашиваю по радио ее командира Сачкова.
— Отвратительная. Туман.
Наши переговоры перехватил командир полка В. С. Василяка. Сегодня он впервые прибыл с радиостанцией наведения на передовую. Запросив меня, как его слышу, тут же передал, чтобы мы нажали на все педали: бомбардировщики на подходе.
«На подходе». Значит, он уже видит их. До района прикрытия — километров 30. Минут пять лету. Почему же Василяка не задержал эскадрилью Сачкова? Радиолокаторы. Не привыкли мы к ним, поэтому и забываем. А они могут видеть самолеты противника за 100 и более километров. Наверное, командир только что принял данные локаторов и поэтому настраивает нас на бой с ходу.
Моторы уже работают на полную мощность. В голове роятся мысли: какие бомбардировщики и сколько их, высота полета, курс, боевой порядок? Много ли истребителей прикрытия?.. Запросить по радио В. С. Василяку? Опасно: противник подслушает и примет контрмеры. Внезапность будет утрачена. Однако уже сейчас можно уверенно предположить: враг летит с юга, со стороны Карпат, или же с запада. Чтобы занять выгодную позицию для атаки, нам нужно сейчас же быть за линией фронта, параллельно которой летим, и оказаться в тылу противника.
Высота 7500. Чуть снижаясь, мы быстро оказались за линией фронта, у Станислава. Впереди — две стаи «юнкерсов», самолетов по 30 в каждой. Со стороны Карпат, километрах в десяти от нас, грузно плывут еще две группы. Их замыкает четверка «мессершмиттов». Держатся кучно. Так не летают опытные летчики. Очевидно, молодые. Впереди головных «юнкерсов» — две пары «фоккеров», идут разомкнуто, прокладывая путь армаде. Видимо, тертые калачики. Подальше, в лучах солнца, купаются еще несколько пар истребителей противника.
— Вижу более сотни «лапотников» с истребителями,— информирую Василяку.— Занимаю позицию для атаки.
— Действуй! — приказывает он.
Обстановка ясна. Враг хочет двумя волнами нанести массированный удар по нашей обороне. Истребителей у немцев достаточно: они легко могут сковать нас боем и не дадут ударить по бомбардировщикам. Главная опасность — истребители противника, охраняющие «юнкерсов» спереди. Они ждут нас с нашей территории на встречных курсах, а мы ударим с тыла. Пока они не обнаружили, немедленно надо атаковать! Наше преимущество — внезапность и быстрота. Однако этого преимущества хватит только для разгрома одной группы. А как быть с остальными? Силой тут не возьмешь: враг сомнет своей численностью.
Головная группа «юнкерсов» уже на боевом курсе, и вот-вот самолеты начнут бомбить с пикирования. Атаковать! Но старая формула боя — наша четверка ударяет по флагманской группе, а пара Лазарева прикрывает нас от истребителей противника — в таких условиях не надежна. Надо действовать быстро. И действовать кулаком, не дробя группу. Удар будет сильный и целенаправленный.
— Где ты? Почему молчишь? Сейчас начнут бомбить! — раздался встревоженный голос В. С. Василяки.
Я уже весь в напряжении, в действии. Отвечать некогда, но надо:
— Иду в атаку.
Мы действительно уже на курсе атаки и сближаемся с «юнкерсами»... Только по какой из двух первых групп выгоднее нанести удар? По головной — она уже почти на боевом курсе. Но тут же возникает сомнение: пока будем бить ее, вторая группа может отбомбиться.
Вдруг правее меня, из сизой дымки, через которую еле-еле просматривается земля, вынырнула «рама» — ФВ-189. Вынырнула как из воды. Значит, в дымку можно прятаться и сверху не будет видно? А из дымки вверх? На фоне солнца и чистого неба видимость должна быть. Это все равно, что днем из глубины комнаты да еще через тюлевую занавеску глядеть через окно на улицу. Нужно воспользоваться этим.
Нам выгодно сейчас с ходу, попутно атаковать с высоты вторую группу и, уйдя в дымку, незаметно подобраться к первой. Наши «яки», окрашенные сверху сизой краской, сольются с сизой дымкой, и для фашистских истребителей, находящихся выше, будут невидимыми. А если нет? Тогда истребители противника вообще могут нам отрезать все пути к бомбардировщикам. Успеют ли? Успеют. Только их атака будет спереди, в лоб нам.
Что ж, этой атаки бояться нечего. Она больше нагоняет страху, чем разит огнем. Мы не свернем с курса и не вступим в бой с истребителями, пока они не нападут на нас сзади. Для этого им потребуется сделать разворот на 180 градусов. За это время мы должны изловчиться и разбить первую стаю. А как быть с третьей и четвертой? Они минуты через две будут над фронтом. Попробуем использовать все ту же тактику «невидимок». Не удастся — разделимся на две группы и будем действовать по установившимся правилам.
Мигом промелькнули все эти мысли с противоречиями и сомнениями. В воздухе — не на земле: здесь все в непрерывном движении и изменении, поэтому первоначально принятые решения постоянно надо уточнять.
Передаю летчикам:
— Атакуем все сразу! Лазарев по правому флангу. Коваленко — по левому. Я бью по ведущему.
— Атакуй первую группу. И немедленно! — скомандовал мне Василяка.
Занятый своими мыслями, я ответил не задумываясь:
— Вас понял...
И только тут дошло до сознания: это же приказ, и он расходится с моим планом боя! Как быть? Мне здесь лучше видна воздушная обстановка, чем ему через густую дымку. Выполнить — значит отказаться от удара по второй группе, а, минуя ее, идти на первую. Для этого нужно немедленно выходить из пикирования — лишний маневр, потеря времени. К тому же, добираясь до головной группы, мы должны проходить над второй, подставляя беззащитные животы своих «яков» под огонь «юнкерсов». Истребители противника нас наверняка заметят, свяжут боем, и тогда уже труднее будет прорваться к головным «юнкерсам».