В августе 1942 года фашистским карателям удалось частично раскрыть нашу подпольную организацию. 15 человек было арестовано, в том числе штаб во главе с Галкиным.
Хочется несколько слов сказать о стойкости и мужестве хотинских комсомольцев перед смертью. Во время следствия жандармы добивались раскрытия всего подполья. На допросах они запугивали расстрелом, применяли самые изощренные пытки. После допросов многих товарищей приносили в камеру без сознания. Но ребята молчали и старались без единого стона переносить страшные пытки.
О деле хотинских комсомольцев стало известно фашистскому правителю Румынии Антонеску. Он дал распоряжение провести следствие в короткие сроки и «жестоко наказать коммунистов». Черновицкая сигуранца и жандармерия делали все, чтобы выполнить это распоряжение.
Судилище длилось два дня, 10 и 11 сентября 1942 года. Председатель военного трибунала запугивал расстрелом, пытался еще раз выявить участников подполья, вызывал в суд подставных свидетелей, чтобы добиться нашего признания. Но комсомольцы вели себя смело и гордо. Они твердо отрицали свою вину и умело разоблачали лжесвидетелей.
В вынесенном приговоре пять раз упоминалось слово «казнь». Кузьма Галкин, Владимир Манченко, Александр Непомнящий, Николай Салтанчук и Дмитрий Семенчук были приговорены к расстрелу, шесть человек, в том числе и я,— осуждены на вечную каторгу, остальные — на разные сроки тюремного заключения.
После суда нас привязали друг к другу за руки и под усиленным конвоем повели в тюрьму. Впереди шли осужденные насмерть. Кто-то из них затянул песню: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой...» Конвоиры избивали нас прикладами, но слова песни звучали еще громче.
В тюрьме мы старались не думать о будущей казни. Проводили в камере комсомольские собрания, обсуждали вопросы борьбы с врагом и поведения комсомольцев, проводили беседы о прочитанных ранее книгах.
Особенно мужественно вел себя Галкин. Он до конца оставался руководителем организации, искал способы борьбы с врагом даже в условиях тюрьмы. Ему удалось передать на волю несколько писем.
Умирая, человек думает и говорит о самом дорогом: чем он жил, во имя чего боролся. Вот выдержка из письма Галкина, которое он передал своей матери из тюрьмы:
«Хотя я буду расстрелян, вы не плачьте, а гордитесь своим сыном, что погиб за свою Родину».
Какую надо было иметь силу воли, чтобы, презирая смерть, написать такие ясные и благородные строки! Как беззаветно надо было любить свою Отчизну, чтобы не пожалеть во имя ее свободы жизни!
Так могут жить и умирать только настоящие герои!
ЖИЗНЬ — ПОДВИГ
...Зеленые Карпаты. Край отважных бокорашей, славных опрышков, трудолюбивых лесорубов и пастухов. В самом центре его — большое гуцульское село Ясиня, где в семье потомственного лесоруба Борканюка в 1901 году родился мальчик Олекса.
С малых лет видел он нищету и горе, замечал, как часто плакала мать, как содрогались от натужного туберкулезного кашля худые плечи отца, как дрались в углу из-за куска овсяной лепешки его братья... В тринадцать лет Олекса уже стоял над отцовской могилой. Он еще не знал, что вскоре новая беда свалится на его плечи: старший брат, Василий, единственная опора и надежда семьи, будет призван в австрийское войско воевать против России.
Через два года после окончания первой мировой войны вернулся из плена старший брат, Василий. Вернулся сознательным политическим бойцом-коммунистом. Он рассказывал гуцулам об Октябрьской революции. Сельский поп доносил мукачевскому епископу о крамольных речах Василия, а жандарм, разгоняя сходку, называл его большевиком и грозил тюрьмой.
Приезд Василия облегчил положение семьи Борканюка. Олекса уже переростком идет в школу, а затем в Мукачевское торговое училище. Брат, который в то время работал в Мукачеве на партийной работе, помог ему приобщиться к революционному движению. Днем Олекса посещает занятия, а вечерами ходит на рабочие и молодежные собрания, сельские сходки. Со временем он становится активным комсомольским работником.
В 1925 году он учится на партийных курсах, открытых ЦК КПЧ в Ужгороде, а оттуда направляется в Харьковский коммунистический университет имени Артема. Учился Олекса жадно и старательно.
Позже, вспоминая прожитые в СССР годы, он назовет их самыми счастливыми в своей жизни. Возвратившись в 1929 году в родное Закарпатье, О. Борканюк возглавляет крайком комсомола и редактирует молодежную газету «Працююча молодь». Все свои знания, талант и организаторские способности он посвящает борьбе за воссоединение родного края с Советской Украиной.
В феврале 1931 года Олекса становится редактором коммунистической газеты «Карпатська правда». Он работал тогда целыми сутками, отдыхая нередко всего по 4—6 часов в день.
После запрещения в 1933 году «Карпатськой правди» О. Борканюк организует подпольное издание газеты на ротопринте. Подпольная газета выходила тоже еженедельно и даже продолжала прежнюю нумерацию. Теперь она еще более смело и решительно обличала колонизаторскую политику правящих классов Чехословакии. Властям, несмотря на все старания, так и не удалось найти типографию и раскрыть настоящее имя редактора.
В 1933 году Борканюка избирают секретарем Закарпатского крайкома КПЧ, а в скором времени — членом ЦК Компартии Чехословакии. Через год он стает также депутатом парламента Чехословацкой республики. Депутатская неприкосновенность, бесплатный билет дали возможность Олексе свободнее передвигаться по Закарпатью и Чехословакии. Он стал еще чаще выступать перед трудящимися. Жандармы по-прежнему доносят о крамольных его речах, а цензура конфискует важнейшие места из его печатных работ.
В 1939 году начался самый мрачный и тяжелый период в истории края — период фашистской оккупации, невиданного грабежа, террора и насилия. С первых дней неволи крайком партии под руководством Борканюка провел значительную работу по созданию подпольных организаций, явок, нелегальных убежищ для активистов.
Нависла угроза ареста Олексы и других руководящих партийных работников, и они были вынуждены тайно эмигрировать в СССР, но душой Борканюк оставался с товарищами по подполью. На второй же день после вероломного нападения Гитлера на СССР он добровольно вступает в ряды Красной Армии. Руководство Компартии Венгрии, находящееся тогда в Москве, по согласованию с ЦК КПЧ, предложило направить Олексу с группой товарищей в Карпаты для руководства подпольно-партизанским движением.
После специальной подготовки он 4 января 1942 года вылетел в Карпаты. В состав группы, кроме него, входили Михаил Можарович — секретарь Хустского окружкома партии, Самуил Габерман — секретарь Мукачевского горкома, два работника Компартии Венгрии Дюла Кеваго и Йожеф Дейкань, а также радист Виталий Розовский. Из-за скверной погоды десантирование прошло неудачно, пять человек погибли в стычке с врагами. И только Олексе удалось добраться до родных Ясиней.
Как опытный партийный вожак, Борканюк сумел связаться с некоторыми коммунистами-подпольщиками, начал налаживать координацию их действий. Он рассказал своим собратьям по партии о титанической борьбе советских коммунистов и всего советского народа с фашистскими захватчиками.
Среди материалов, привезенных Олексой из Москвы, была листовка с обращением Всеславянского митинга в Москве «В бой, славяне!». Под этим обращением стояли подписи и знакомых закарпатцам деятелей — чешского ученого Зденека Неедлы и их славного земляка сенатора-коммуниста Ивана Локоты. Олекса привез и экземпляр «Правды» с речью И. Локоты на митинге под крупным заголовком: «Украинцы Закарпатья, свергайте фашистских угнетателей!»
Вручая этот номер связному для великобычковских подпольщиков, О. Борканюк рекомендовал издать речь Локоты листовкой — машинописной или даже рукописной. В речи И. Локоты, в частности, говорилось :