Воздушный бой закончился разгромом противника. Но на земле шло ожесточенное сражение. Восьмерка советских истребителей во главе с командиром Ольховским то и дело появлялась над клокочущим полем боя, надежно прикрывая наши наземные части.
В наушниках шлемофонов послышался знакомый голос дважды Героя Советского Союза капитана Евстигнеева:
— Батя, иди домой. Пришел сменить тебя.
Евстигнеев уже связался с наземной рацией:
— «Рубин», «Рубин». Я — «Сокол». Пришел на работу. Сообщите обстановку.
— В воздухе спокойно, — отвечал ему по радио с земли командир гвардейского авиационного корпуса генерал-лейтенант авиации Иван Дмитриевич Подгорный.
В это время группа Ольховского подходила к своему аэродрому. Командир полка первым посадил свой самолет и, тяжело дыша и вытирая пот, вылез из кабины.
Один за другим шли на посадку его истребители. Не хватало только одной машины. Не было Павла Брызгалова.
Ольховский курил папиросу за папиросой. Взглядом, полным тревоги, всматривался в высоту. Но самолета Брызгалова не было видно. «Паша, Паша. Ты должен прийти», — твердил он про себя.
И словно в ответ ему послышался гул мотора, и из-за холма вынырнул «лавочкин». Летчики и механики удивлялись, как только он держался в воздухе. Все хвостовое оперение было искромсано осколками снаряда, не было руля высоты.
Неуклюже зарываясь капотом, самолет шел на посадку. В неуловимый миг времени Паша успел мотором «вырвать» свой самолет в горизонтальный полет у самой земли и посадить его.
Машина с выключенным мотором развернулась к стоянкам. Брызгалов снял шлемофон и долго сидел в кабине. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Сказывалось нечеловеческое напряжение всех душевных и физических сил.
Над Кишиневом. Летчик Александр Шпынов с ведомым Николаем Поляковым, вернувшись из очередного вылета на разведку, доложил, что на аэродроме Кишинева сосредоточено большое количество фашистских самолетов.
Было приказано произвести доразведку и при обнаружении самолетов противника отштурмоваться. Руководить штурмовой восьмеркой самолетов-истребителей было приказано мне.
Оставляя клубы пыли, истребители поднялись в воздух. Впереди четверкой шел Шпынов, чуть выше вел четверку я.
Самолеты шли на бреющем полете, и оттого скорость казалась огромной. Линию фронта мы пересекли настолько быстро, что немецкие зенитчики не успели открыть огонь.
Пролетев передний край, насыщенный артиллерией врага, мы набрали высоту. Под крылом самолета проплывали молдавские пейзажи с меловыми кручами, зеленью садов и виноградников. Вдали показался Кишинев, покрытый лиловой дымкой. На подступах к городу немцы встретили нас мощным огнем. К аэродрому вышли с юго-запада. «Ю-87» и «ФВ-190» стояли на аэродроме — часть в капонирах, часть без всякой маскировки. На краю летного поля, возле церкви, под деревьями располагались цистерны с горючим и автомашины.
И вот, как внезапная молния, над аэродромом пронеслись советские истребители. Первой, переворотом через крыло, вошла в пикирование четверка лейтенанта Шпынова. По аэродрому хлестнул смертоносный свинцовый дождь. Два фашистских самолета загорелись.
Я со своим ведомым лейтенантом Погодиным появился над аэродромом позже других. Пролетая уже над морем бушевавшего огня и дыма, в котором метались, спасаясь бегством, гитлеровцы, я выпустил несколько очередей из пушек. За мной неотступно следовал Володя Погодин, расстреливая в упор врага…
Мы собрались в группу и взяли курс на свой аэродром. Израненная глубокими воронками и окопами, лежала внизу под крылом истребителя молдавская земля. В балках стояли замаскированные танки, пушки, дымили полевые кухни — обычная картина прифронтовой жизни. Вот и наш аэродром. Делаем посадку. Летчики возбуждены от только что проведенного, четвертого за этот день, успешного боевого вылета.
Солнце уже спряталось в далеких холмах, над землей сгущались сумерки.
Прошли годы. Неузнаваемо похорошела и расцвела столица Молдавии — Кишинев. На месте летного поля аэродрома возвышаются многоэтажные дома. Едва на востоке обозначится теплящаяся полоска зари, как оживет город. Раньше города просыпается Кишиневский аэропорт. С летного поля поднимаются в воздух самолеты с пассажирами, грузами и летят в Киев, Минск, Москву, скрепляя узы дружбы молдавского народа с братскими народами Советского Союза.
Проходя по тенистым улицам Кишинева, я чувствую чудесный запах цветущих лип, чувствую пульс жизни, настойчивый и властный.