Но здесь батальон снова встретил сопротивление гитлеровцев. На помощь пехотинцам пришли артиллеристы.
Командир батареи старший лейтенант Николай Петухов получил приказ:
— Подавить огневые точки противника на высоте 117,7 и огнем батареи прикрыть переправу пехоты через небольшую речушку. «Высота приметная, — думал Петухов. — Это последние на нашем пути, еще не очищенные от врага два-три километра советской земли… Перешагнем через Прут и добьем зверя в его же берлоге».
Петухов вел батарею к берегам Прута ночью и днем.
— Граница близка, товарищи, — говорил он бойцам. — Без нас трудно будет пехотинцам.
И люди спешили, всеми силами стремились не отстать. Батарейцы гордились, что, преодолев бездорожье, распутицу и непогоду, они подошли к Пруту одновременно с пехотой. А сейчас предстояло огневое единоборство с густой сетью артиллерийских, минометных и пулеметных точек врага. Надо было каждым снарядом бить врага наверняка.
Только так можно было одержать в предстоящем бою победу над превосходящими по численности огневыми средствами неприятеля.
Задача была очень трудной, но командование, не колеблясь, возложило ее выполнение на офицера Петухова и его батарею. На славном боевом пути от Днепра до Прута за ним укрепилась слава воина, обладающего высоким мастерством, способностью побеждать не числом, а уменьем.
Петухов установил наблюдательный пункт в боевых порядках пехоты. Отсюда он скорее мог найти цели, точнее корректировать огонь по ним. И батарея стреляла с поразительной меткостью. Первые же снаряды вывели из строя несколько пулеметных точек врага. С помятыми и продырявленными боками уходили немецкие самоходные пушки. В разгар артиллерийской дуэли Петухов заметил, что немцы подтягивают резервы. В ближайшем тылу у них был железнодорожный разъезд. К нему подходил эшелон с пехотой. Петухов перенес огонь на новую цель и накрыл ее первым же снарядом. За первым снарядом последовал залп всей батареи, и эшелон был разбит.
Меткой стрельбой батарея срывала все попытки врага помешать переправе наших войск через Прут. Тогда немцы обрушили на нее огонь всех своих пушек и минометов, а вражеская пехота предприняла контратаку. Петухов встретил фашистские цепи картечью. Гитлеровцы отхлынули, перегруппировались и снова пошли вперед. Они уже приближались к наблюдательному пункту командира батареи. Тогда артиллеристы открыли огонь из трофейного ручного пулемета, имевшегося у них. Когда артиллеристы-пулеметчики были ранены, за пулемет лег командир батареи. Он отбивался от наседавших врагов и одновременно управлял огнем своих орудий.
Несколько часов длился этот ожесточенный бой. Яростное сопротивление фашистов было сломлено.
Форсировав Прут и овладев небольшим плацдармом на западном берегу, передовые подразделения дивизии ночью стали закреплять завоеванный рубеж до подхода основных сил.
Когда забрезжил рассвет и на фоне сумрачного неба вырисовался силуэт гористого берега, пулеметный расчет сержанта Никиты Гуриненко прибыл на стык между двумя соседними подразделениями: противник мог попытаться отсюда проникнуть на наши фланги и в тыл.
Бойцы отрыли окопы, установили пулемет и стали внимательно разглядывать берег. Казалось, что впереди безлюдно и тихо.
— Вроде нет ни немцев, ни румын… Может, и не пойдут они сюда, — не то спрашивая, не то отвечая на свои затаенные мысли, сказал рядовой Антон Ночевный.
В словах Антона, в тоне, каким они были сказаны, Никите почудились боязнь и надежда, что, быть может, обойдется на этот раз без боя.
— Не в ту сторону, земляк, думки распустил, — сердито сказал Гуриненко… — На «авось да небось» надежда плохая.
— Да я не о том совсем, — смущенно проговорил Ночевный. — В драке от других не отстану…
Враг не заставил себя долго ждать. Пулеметчики заметили немцев, поодиночке перебегавших под гору. Было их много, до роты. Они сосредоточивались за ближайшими к речке строениями.
— Вот и пришли, — сказал сержант, взглянув на Ночевного.
Антон не ответил. Он поправлял и без того хорошо лежавшие пулеметные коробки, зачем-то приподнял с земли свой автомат и положил на прежнее место, потрогал уложенные в земляную нишу гранаты.
— Приготовиться!. — властным голосом приказал Гуриненко, когда увидел, что немцы выходят из-за строений и направляются к речке. Он неторопливо взялся за рукоятки пулемета, прицелился и медленно нажал гашетку.
Бой начался…
Немцы вскоре убедились, что путь им преграждает только один пулемет. Они обрушили на него огонь своих пулеметов и полезли вперед. Но Гуриненко и его напарник Ночевный не прижимали головы к земле, не отрывали глаз от вражеских цепей. И как только немцы делали попытку подняться, Никита щурил левый глаз и уверенно нажимал гашетку, а бойцы расчета открывали прицельный огонь из винтовок. Над их головами образовалась незримая свинцовая завеса, пули решетили вокруг землю, но ни на шаг не отступили пять советских воинов, прошедших с боями молдавскую землю от Ямполя до Скулян, они ни на минуту не прекращали ответного огня.