Днестровский плацдарм. Это был совсем крохотный клочок земли. Но каждый из нас прекрасно понимал: именно здесь готовится один из мощных ударов по врагу, а этот кусочек отвоеванной у захватчиков земли и был частью знаменитого Днестровского плацдарма.
Темной апрельской ночью 116 и 119-й полки 40-й дивизии форсировали Днестр. Опаленные в жестоких схватках с врагом, эти части, словно заново пополненные, натиском сбили противника с высот юго-западнее села Чобручи.
Вслед за ними недалеко от села Глиное переправился через реку и наш 3-й полк 4-й гвардейской стрелковой дивизии, входившей в 46-ю армию.
Мы с замполитом подполковником Гавриловым выбрались на бугорок вблизи наблюдательного пункта, еще и еще раз стали осматривать местность. За нашими спинами едва слышно катил свои воды Днестр, который мы недавно форсировали. Залегли в окопах солдаты. А там, впереди, сразу же за оборонительными позициями, — крутая возвышенность, глубокие балки, поросшие акацией и дубняком.
На самом гребне приднестровского плато — окопавшийся враг. Свой передний край он окружил густой сетью огневых точек. Прочность вражеской обороны пришлось испытать еще накануне; когда мы решили с ходу сбить противника сразу же после переправы через реку. Одна, вторая, третья атака… Но дальше километра от берега так и не удалось продвинуться.
А теперь о продвижении нечего пока и помышлять. Надо во что бы то ни стало удержаться: ведь противник не упустит момента выбить нас с этого пятачка!
Гаврилов, кажется, думал о том же. Словно в подтверждение своим мыслям, он, оглянувшись назад, на Днестр, на притихший в эти минуты левый берег с нашими главными силами, произнес:
— Дорога только одна…
И подбородком показал на возвышенность, с которой накануне выбили врага.
— Молодцы 116 и 119-й, — сказал я. — Теперь нас здесь три полка…
Мы стали обсуждать план действий. Один за другим вырастали в ночной мгле командиры рот. Рапорты, сомнения, вопросы. Все разрешать надобно тут же, незамедлительно. Правый фланг обеспечен нашими соседями, и мы думали, куда поставить полковой резерв — роту автоматчиков.
Но вдруг обстановка резко изменилась.
— 116 и 119-й отброшены на левый берег! — сообщил запыхавшийся связной.
Все, кто был здесь в этот момент, переглянулись. Значит, все надо пересмотреть. Значит, мы… наш полк, — один на западном берегу!
— Хабарова! — крикнул я.
Хабаров… Кто не знал этого бесстрашного командира роты автоматчиков! Его всегда направляли на тот участок, где полку угрожала самая большая опасность. А сейчас, с отходом соседей, наш правый фланг оказался оголенным.
Капитан Хабаров появился через несколько минут. Его спокойное лицо, подтянутость, словно и не было бессонных ночей и бесконечных атак, внушали окружающим уверенность.
— Алексей Евстафьевич, — сказал я, — слыхал новость? Так вот: твои ребята должны прочно прикрыть фланг полка. Еще раз прошу, держи с нами связь постоянно.
— Хорошо, — тихим, уверенным голосом ответил капитан. Какая-то невыносимо тяжелая минута молчания — и вот, вместо уставного «разрешите идти», Хабаров, обычно такой сдержанный в движениях, вдруг рванулся ко мне — и мы крепко, по-мужски, расцеловались…
После этого мы не виделись много дней и ночей. Последний полковой резерв — хабаровская рота автоматчиков — стояла, словно крепость, до того самого момента, когда началось наступление. Сотни раз враг обрушивал на правый фланг ураган огня. Мы очень беспокоились за нашу героическую горстку солдат. Но они не оборонялись, нет! Автоматчики подползали к позициям противника так близко, что, казалось, дай команду — и они прорвутся вперед, увлекут за собой всех, кто так внимательно прислушивался к беспрерывной трескотне автоматов, к частому грохоту гранат.
Автоматчиков поддерживали артиллеристы с левого берега. Одна за другой атаки врага захлебывались.
А Хабаров, как и условились, постоянно держал связь с полком. Его голос был неизменно ровным все эти дни:
— Потерь в роте нет! Подкиньте патроны и гранаты! Передайте артиллеристам спасибо…
Воздух! Но нет — мы здесь были не одни.
Над нами беспрерывно разыгрывались жестокие воздушные бои…
Вот на гребне показались немецкие танки. Идут на нас! Но вдруг воздух оглашается пронзительным рокотом наших штурмовиков. Головокружительные броски вниз, к земле — и «Илы» взмывают ввысь. На земле, там, где немецкие танки, — черные столбы вьющегося дыма. Так повторялось множество раз. Гитлеровцам не удавалось осуществить свой замысел: сбросить полк с нашего пятачка.