А вслед за этим сигнал:
— Воздух!
В небе раздавался сначала еле слышный, прерывистый, как бы задыхающийся звук немецких самолетов. На бреющем полете, почти задевая деревья, проносились фашистские «мессеры». Они высыпали, как из мешка, мелкие, в один-два килограмма, бомбы на район нашей обороны, на переправу, обстреливали нас пулеметным огнем.
Но и наши бойцы не дремали. В один из таких налетов гвардейцы второй роты залпами из винтовок, автоматов и пулеметов подбили фашистского стервятника. Надрывно взвыл мотор. «Мессершмитт» стремительно забирался вверх, в сторону своего аэродрома, оставляя за собой чуть видневшийся длинный шлейф дыма. Но пламя сбить фашистский летчик уже не смог: через несколько минут самолет штопором врезался в землю. В небо взметнулось черное облако.
Да, небо над нами было очень неспокойным. Фашисты бросали в воздух «юнкерсы», «хейнкели», «мессершмитты». Их самолеты наплывали лавинами, потому что потеря Днестра означала для них еще одно поражение. Стоило только появиться советским истребителям, как немецкие асы, сбрасывая беспорядочно весь бомбовый груз, спешили уйти назад: теперь уже наступили другие времена, врагу приходилось беречь свои самолеты.
А наши «ястребки» не давали им уйти. В воздухе слышался треск пулеметов. Немецкие бомбардировщики, волоча за собой черные хвосты дыма, падали и догорали возле своих позиций.
Советские летчики-истребители, сменяя в небе друг друга, беспрерывно патрулировали в воздухе.
…Мы вели бой, которому, казалось, не было конца. Впереди — озверевший враг, позади — Днестр, над нами — апрельское небо, в котором бой не прекращался ни на минуту.
Младший сын соседа. Ночью снова оживала переправа. Мы уже научились различать всплески днестровских волн, когда с «Большой земли» к нам, на «Малую землю», шли лодки с боеприпасами, продовольствием, а от нас — с тяжело раненными. Лодки шли через Днестр одна за другой. Бывало, вдруг плес реки освещался веерами трассирующих пуль крупнокалиберного пулемета немцев. Но это не пугало. Лодки продолжали курсировать.
Можно сказать, что, несмотря на атаки противника, мы прочно «прописались» на нашем плацдарме, так сказать освоились, словно собрались здесь жить. Нашу оборону поддерживала артиллерия, расположенная на острове Турунчук. Да и у нас тоже две «сорокапятки» были. Всего две пушки — а как пригодились! Только начинали фашисты очередную атаку, выбрасывая вперед свои танки, — пушки, упрятанные в укрытии, совершенно неожиданно били по бронированным махинам. И били наверняка, в упор!
Да, остались бы мы совсем без артиллерии, но выручила солдатская смекалка. Еще перед тем, как форсировать Днестр, саперы полка думали-гадали о переправе пушек. Это вообще-то нелегкое дело. Солдату-пехотинцу — ему лишь бы доска, бревно или плащ-палатка, набитая сухой травой, соломой: переправится на подручных средствах. А вот с пушками, весившими каждая более полутонны, дело было иначе..
Помню, накануне переправы вокруг инженера полка старшего лейтенанта Оборина собрались саперы.
— Но пушки-то все равно должны быть там, на правом берегу, — сказал инженер.
— И будут! — ответил один из саперов.
— Ну, ну, докладывай, как это они там окажутся, — подбодрил Оборин.
— Он вон в тот лесок сходит на денек, нарубит бревнышек, а полк пока подождет, — съязвил кто-то.
Тот сапер, что пообещал переправить «сорокапятки», терпеливо перенес шутку. Потом стал снимать чехол с пилы.
— Ладно, смейтесь, а я пойду. Только, товарищ старший лейтенант, прикажите откомандировать со мной помощников. И ни в какой лес не надо ходить — я видел у дороги вывернутые телеграфные столбы. Из них и сделаем плоты…
Так и переправили пушки.
…А фашисты не давали покоя. Видно, серьезно решили выбить полк с пятачка. Учащались танковые атаки — и двум пушкам приходилось все трудней и трудней. Мы каждый раз просили поддерживающих нас артиллеристов с «Большой земли» о помощи. Вечером командир артполка полковник Космачов порадовал по телефону:
— Направляю своего «младшего сына».
Согласно фронтовому коду я понял: к нам направляют дивизион. Но Космачов назвал фамилию — «Ивакин». Я знал этого человека. Он командовал батареей.
— Рассчитывал на большее, — ответил я, — но Ивакин вполне компенсирует то, что нам надо…
Ночью мы подготовили огневые позиции для ивакинской батареи, помогли ей переправиться и установить орудия.
Уже много позже, когда полк вместе со всеми частями наступал, мы узнали о том, как Космачов напутствовал Ивакина..