Штаб корпуса, где я был начальником отдела, расположился в саду и лесной чаще на юго-восточной окраине села Кицканы. Здесь мы почувствовали большую заботу мирного населения. Молодежь потянулась к нам с просьбой о призыве в армию. Жители Кицкан и Копанки оказали большую помощь нашим войскам в ремонте дорог и дали много ценных сведений о местности и противнике. Все это помогло нам в решении вопросов боевых действий. От местных жителей мы узнали, что обитатели Кицканского монастыря не рады нашему приходу. В кельях у святош имелись радиоприемники и передатчики. Они проводили враждебную пропаганду среди местного населения. Это осиное гнездо нужно было обезвредить.
Встал вопрос об эвакуации монахов на левый берег Днестра, в бывшие немецкие колонии. Пришлось вести переговоры с руководством монастыря.
С чувством гадливости подходил я к стенам монастыря. В дверях арки-колокольни меня встретил пожилой монах и, обращаясь ко мне на русском языке, спросил:
— Вам к кому?
— К настоятелю или игумену, — ответил я.
Монах поклонился и проводил меня к двери одноэтажного здания. В коридоре нас встретил монах средних лет. И опять последовал вопрос:
— Вам к кому?
Мой сопровождающий ответил за меня:
— К матушке игуменье…
Меня передернуло: «Монастырь-то мужской, а руководит им игуменья!»
Перешагнув порог кабинета, я увидел со вкусом одетую, хорошо сложенную холеную даму лет пятидесяти. Строгость ее взгляда подчеркивала, что она здесь начальник.
Я представился.
— Приятно встретить, садитесь, — пригласила она.
С минуту мы изучали друг друга.
— Красная Армия освободила село Кицканы и монастырь в том числе, — нарушил я молчание. — Хотелось бы познакомиться с историей монастыря.
— Большое спасибо за вызволение нас из фашистского рабства, — поблагодарила игуменья.
Из ее рассказа я понял, что монастырь до оккупации был очень богатым, известным за пределами Молдавии. Он имел хорошие связи за рубежом. Когда пришли немцы, они разграбили монастырские ценности, вывезли золотую гробницу, золотые кресты, иконы в дорогой оправе, много хлеба, вина и другого богатства. Жить монахам стало тяжело.
— Теперь дела пойдут по-другому, — закончив свой рассказ, вздохнула игуменья.
— Какие у вас претензии к нашим солдатам? — спросил я.
— О, я забыла и, видимо, забыла потому, что мы не терпим той беды, что терпели при немцах. В первые дни ваши солдаты наведывались за вином, но теперь этого уже нет. Они нас даже охраняют.
В ее голосе чувствовалась фальшь. Когда я затронул вопрос о главном — об эвакуации монастыря за Днестр, она стала возражать:
— О, это невозможно. Мы здесь живем своим хозяйством. А если нас эвакуировать, то придется и обеспечить всем, что нам положено. По нашим законам мы сами не имеем права принять такое решение.
Такой ответ меня насторожил. Я аргументировал наши требования приказом военного времени: мирное население должно быть эвакуировано за 25 километров от переднего края.
— Я понимаю закон. Но вы же видите, с какими трудностями это связано, — сказала игуменья. — А уж если придется эвакуироваться, то мы сможем это сделать только при условии, если нам будет дано распоряжение за двумя подписями.
— С какими двумя подписями вам нужен документ? — спросил я.
— За подписью вашего и нашего начальства, — улыбнулась игуменья.
Я поблагодарил матушку за беседу и уехал из монастыря.
В штабе я доложил об итогах «дипломатических» переговоров командиру корпуса.
Генерал внимательно выслушал мой доклад, сказал:
— Подготовьте донесение командующему армией.
Дней через десять пришел ответ, и осиное гнездо из Кицкан вывезли. При переселении святош в их кельях были обнаружены не только иконы, но и средства для ведения шпионажа — приемники и передатчики.
Корпус готовился к активным наступательным действиям. Дни и ночи шли учения частей, готовившихся к штурму, С 9 августа начали готовиться к прорыву обороны противника в районе Копанки. Подготовка к операции носила сугубо секретный характер и проводилась при тщательной маскировке. Мы переодевались в комбинезоны и отправлялись на передний край обороны 244 и 333-й стрелковых дивизий 66-го стрелкового корпуса, которые обороняли участок от Фынтына-Мускулуй до Леонтьево.
Нам предстояло изучить передний край обороны, систему заграждения и огня, местность, определить полосы для наступления 10-й гвардейской воздушно-десантной дивизии и 20-й гвардейской стрелковой дивизии, а также продумать управление боем.