На этих страницах, заключающих третью часть сборника воспоминаний «В боях за Молдавию», мы должны рассказать и о том, как благодарен молдавский народ воинам-освободителям, с какой любовью и душевной чистотой хранит он память о павших смертью храбрых за его счастье.
Память народная вобрала в себя неисчерпаемую скорбь тысяч сирот, матерей, жен. Молдавия помнит о всех «похоронках», пришедших с далеких фронтов, где сложили головы ее сыновья, защищая Советскую Родину, и так же безутешно скорбит она о тех, кто пал на молдавской земле, неся ей свободу и счастье.
Могилы воинов священны. Зеленые холмики земли, обсаженные цветами, каменный обелиск с пятиконечной звездой, на камне — имена захороненных. Чаще всего это братские могилы, и расположены они не на старых кладбищах, а на самых видных и людных местах — в центре села, у сельсовета, на школьном дворе, если в городах, то на главной площади, либо на центральной аллее парка, а в предместье — там, где сходятся дороги, на перекрестке.
Берег левый, берег правый. Выход советских армий к Днестру весной 1944 года означал близкое освобождение от фашистской оккупации всей территории Молдавии. Гитлеровские же генералы, глядя на замысловатые зигзаги реки на огромном тысячекилометровом пространстве, таили совсем иные надежды. Им казалось, что реку, несущую свои воды с Карпат в Черное море, можно превратить в непреодолимый рубеж, и они принялись возводить на ее берегах «Днестровский вал».
Нелегко далось нашим бойцам форсирование этой водной преграды. И не раз, наверно, участникам боев за Днестр вспоминались потом и все трудности переправы, и стихи о Василии Теркине, что так точно отразили этот тяжелый ратный труд на речных берегах.
В «Истории Великой Отечественной войны» об этом сказано двумя строками: «Продолжая наступление, войска 2-го Украинского фронта 17–18 марта подошли к Днестру и, форсировав его, овладели на противоположном берегу крупным плацдармом в районе к югу от Могилев-Подольского».
Ниже по течению, у Рыбницы, переправилась 5-я гвардейская воздушнодесантная дивизия, и содействовал ей в этом партизанский отряд «Советская Молдавия», которым командовал Я. А. Мухин. «Вцепились в берег правый» наши бойцы во многих местах реки — от Сорок до Пуркар. Судьба пресловутого «Днестровского вала» была, тем самым, предрешена. Утром 20 августа из района Кицканского плацдарма на правом берегу Днестра последовал новый мощный удар по врагу. Оборона гитлеровцев рухнула, а на рассвете пятого дня наступления, 24 августа, красный флаг уже развевался над Кишиневом.
И остался Днестр позади, теперь он уже свободно катил свои воды на всем тысячекилометровом пути к морю, и люди, спасенные от фашистской неволи, принялись налаживать мирную жизнь на левом и правом берегах. Весело смотрятся в реку похорошевшие села, громыхают под колесами поездов и автомашин новые мосты, вздыбилась плотина, от нее разбежались столбы-великаны, унося на плечах своих энергию, рожденную днестровской водой, поднялись сады, пышной зеленой каймой тянутся они по берегам, так что и не отыщешь теперь, где были плацдармы. Сады, сады, конца и края им нет… И только солдатские могилы то на левом, то на правом берегу молчаливо напоминают о том, что за сегодняшнюю красу реки заплачено дорогой кровью…
…Косауцы у самой воды. Первые домики словно вышли из реки и удивленными окнами смотрят на улицу, что упрямо вскарабкалась на крутой каменистый склон. В ту кромешную темень с 17 на 18 марта по этому склону наступали штурмующие взводы, и Косауцы оказались в том крупном плацдарме в «районе к югу от Могилев-Подольского». Река была форсирована дерзко, решительно, в едином наступательном порыве. Враг отчаянно пытался помешать переправе. Смельчаки, выскочившие из речной волны, наткнулись на губительный огонь. Но воины презрели смерть.
Боец упал, скошенный пулей, у порога домика на берегу. Несколько минут он еще был жив и в предсмертном стоне просил пить. Женщина услыхала, слабая немолодая женщина, испуганная боем. С кружкой воды в руках наклонилась над бойцом, приподняла ему голову, чтобы помочь пригубить кружку. Испил глоток, другой и умер на руках растерявшейся женщины.