— Может, потому и рванули мы так, когда получили приказ, — вспоминает Андрей Петрович. — Хоть куда-нибудь, только бы из этой осточертевшей хляби вырваться! Хуже, чем здесь, думалось, и быть не может… Оказалось, может… Прорвались мы по линии железной дороги да по шоссе, километра так в четыре «дырочку» сделали в ширину, вышли к железнодорожной станции. А на высотках — слева и справа — еще фрицы сидят, вся полоса простреливается насквозь…
— Мешок… — говорю я.
— Э, нет, — смеется Юсин, — это у тех, кто драпал, «мешком» называлось, а у нас это именовалось «плацдармом». Вот на этом-то «плацдарме» мы и хватанули лиха; траншеи — наскоро вырытые, воды в них еще больше, чем в старых. А высунуться из них днем нельзя — сразу пулю получишь. Местность вся ходами сообщения и траншеями изрезана: одна на другую похожи. Куда пойдешь? Пошлют, скажем, с донесением, — обратно возвращаться, так пока свою траншейку найдешь, десять раз заблудишься. Ну и немец блуждал тоже: такие встречи бывали!
Он задумывается, припоминая, а я представляю себе, каково им было на этом пятачке…
Весной сорок третьего Юсин, будучи уже младшим сержантом в разведке, воевал на Северном Донце.
— На задание все больше ночью ходили, да днем и пройти-то было невозможно — на плоской и голой земле негде было укрыться. Вот и тогда поговорили, покурили и пошли. Перед самой передовой остановились и стали ждать. За время пребывания на фронте уже накопился некоторый опыт: конечно же, передовая была пристреляна намертво. Ночами, с немецкой пунктуальностью, противник всаживал в нейтральную полосу снаряд за снарядом: через каждые десять минут — снаряд. Этой бюргерской аккуратностью и пользовались наши командиры, идущие с нами в разведку. Они подползали к передовой и ждали. Снаряд разрывался — и сразу ребята устремлялись на нейтральную полосу: мчались во всю прыть, чтобы успеть проскочить до следующего снаряда! Слышался нарастающий характерный шелест и-ах-х… — очередной снаряд рушился на нейтральную, и снова сквозь не успевшие осесть ошметки земли, гарь и дым, пригнувшись к земле, бежали ребята, используя коротенький перерыв… Вот так мы и преодолели нейтральную полосу, удачно проникли в тыл, добыли «языка».
Перед рассветом с Северского Донца наполз туман — низкий, стелющийся по земле. Под его прикрытием подошли вплотную к нейтральной полосе. Часто и нервно рассыпались слепые пулеметные очереди. Юсин выдвинулся чуть вперед, высматривая, не остался ли какой-нибудь «забитый» немец. Туман осел, стал плотнее, ниже. Юсин выпрямился, чтобы осмотреться, и голова его оказалась над уровнем дымящейся, качающейся белой мглы. И в этой белой мгле прямо перед собой он различил знакомые очертания немецкой каски. Очередь из автомата, и фашист плавно осел в туман.
Свою группу Юсин настиг на околице села. Разведчики остановились возле колодца, окруженного толпой женщин и стариков. Они поддерживали ослабевшую полураздетую окровавленную женщину. Было очень тихо. У сруба колодца лежал мальчик. С бескровным лицом, застывшими посиневшими губами. Лежал он вверх лицом, широко разбросав руки, точно в последний миг своей короткой жизни хотел обнять весь мир.
И Юсин сразу стал старше своих лет, руки крепче сжимали автомат.
Вместе с 37-й армией, в составе 181-го гвардейского стрелкового полка, 61-й гвардейской дивизии командиром отделения разведки пришел Андрей Петрович Юсин сюда, в Молдавию, в сорок четвертом году.
Закрепились, вгрызлись в землю в районе села Копанка, рядом с проходившим заливом Днестра.
— Гитлеровцы построили там, вокруг нашего плацдарма, глубоко эшелонированные оборонительные позиции. Кромешная тьма. И шквал огня с обеих сторон. Крики, ползущие люди, ругань, глухие удары. Вдруг я почувствовал тяжелый удар в спину. Автомат выпал из рук. Повернулся набок, но в темноте уже не увидел оружия. По контурам каски понял, что меня атаковал из-за спины фашист. Единственным оружием остался теперь у меня штык разведчика. Я схватил за ствол автомат немца, рванул в сторону и ударом штыка свалил его с ног. Когда стало тише, старшина Мальков собрал группу разведчиков и повел вперед. Только ракеты освещали черневшие перед нами боевые машины и вражеских солдат, которые двигались в стороне по дороге. Через наши головы пронеслись снаряды, просвистели автоматные очереди. Рядом со мной старшина Мальков приподнялся на мгновенье, осколок сразил его. Пришлось возглавить группу. Разведка продолжалась, когда я почувствовал, что какая-то сила оторвала меня от земли и высоко подняла вверх. Последнее, что я помнил, — желтая вспышка…