Линия фронта находилась тогда в 5–6 километрах южнее Оргеева, за Реутом. Мост через реку был разрушен в двух местах. С высот, где проходила линия фронта противника, мост хорошо просматривался. При появлении на мосту даже одного солдата враг открывал артиллерийско-минометный огонь. Для снабжения же войск нашего переднего края мост был крайне необходим.
В ночь на 6 апреля он был с трудом восстановлен ротой старшего лейтенанта Н. С. Флексера, а днем вновь разрушен налетом авиации. Так и пошло: днем враг выводит мост из строя, а ночью саперы восстанавливают его. Командование пришло к выводу, что такой мост не может обеспечить передний край нашей обороны. Назрела необходимость построить другой, и он был построен ротой старшего лейтенанта Ф. М. Гура на восточной окраине Оргеева. Но вскоре, после обнаружения противником, его постигла та же участь, что и первый. Пришлось закрепить лейтенанта В. А. Потапова со взводом за старым мостом, а лейтенанта В. В. Сидякина со взводом за новым. В течение апреля они более двадцати раз восстанавливали, свои мосты.
Остальные же саперы батальона изучали передний край противника, проводили инженерную разведку, минировали местность перед нашим передним краем. Было установлено около 4 тысяч противотанковых мин.
В мае мы сдали свои мосты другим подошедшим частям и убыли в район сел Бравичены — Чокылтяны в 25–30 километрах западнее Оргеева. Там мы построили четыре моста и несколько гатей через болотистую, пойму, по которым шло снабжение войск нашего переднего края.
На однообразие саперных работ нам жаловаться не приходилось/ Мы строили прифронтовые дороги и фортификационные сооружения, рокадную дорогу вдоль фронта от Бурсучен до Теленешт длиной 40 километров. На этой же дороге возвели 12 мостов, с привлечением стрелков и бойцов тылового ополчения подготовили запасной оборонительный рубеж фронта. Последнее означало, что отрыто 60 километров траншей, 20 километров ходов сообщения, сооружено 6 наблюдательных и 2 командных пункта, оборудовано 80 отдельных огневых точек.
Построили мы также запасной отвлекающий аэродром с десятком макетов самолетов. Враг, конечно же, обнаружил их и, к нашей радости, ежедневно бомбил. Точно такая же участь постигла 40 фанерных танков в районе Леушен.
Ложный аэродром и район сосредоточения макетов танков сыграли свою роль. Они отвлекли врага от места настоящего сосредоточения танков ихамолетов для наступательных действий, к которым шла подготовка наших войск.
На строительстве макетов и самолетов отличились солдаты Федор Калашников и Петр Бондаренко. Они были мастерами столярного и модельного дела. Насколько высоко оценили их мастерство, говорит тот факт, что за «танки» и «самолеты» их наградили орденами Красной Звезды.
20 августа наш батальон сосредоточился в селе Тодирешты, что в 10–12 километрах севернее Унген. В ночь на 21 августа нам предстояло разминировать проходы в минных полях перед передним краем обороны противника на подступах к крупному селу и железнодорожной станции Пырлица.
Под обстрелом врага роты старших лейтенантов Ф. М. Гура и И. М. Иродова почти без потерь в личном составе блестяще справились с поставленной задачей. Они сняли 415 противотанковых мин, проделав 6 проходов в минных полях противника.
А утром 21 августа наши войска после пятидесягиминутной артиллерийской подготовки пошли на штурм вражеских позиций. Немецкий фронт дрогнул.
Наши войска устремились на юг. 22 августа освободили Унгены, после чего наш батальон двинулся вдоль левого берега Прута. Утром 24 августа мы пришли в село Барбоены, где было приказано навести понтонный мост из лодок А-3.
Перед селом, на его северной окраине, на берегу Прута была широкая и ровная площадка. Там и навели быстро — за один час — мост, и по нему потоком пошли грузы и войска. Батальон до особого распоряжения оставался в Барбоенах и обслуживал движение транспорта по мосту.
Остаток дня 24 августа, ночь и весь день 25 августа прошли без изменений. Но вечером 25 августа сапер взвода управления Николай Чернощек обнаружил в кустах, у самого Прута, прятавшегося немецкого солдата и доставил его в штаб батальона. Сначала немец от испуга даже говорить не мог. Но спустя полчаса заговорил. Он рассказал о том, что послан с целью разведки места переправы для прорывающейся из-под Кишинева 270-й немецкой пехотной дивизии и что он, как стемнеет, должен встретить авангард дивизии в трех километрах восточнее села.
Вражеская дивизия движется в направлении села! Надо было действовать. Времени оставалось в обрез.