На следующий день в сводке Совинформбюро сообщалось:
«Войска 2-го Украинского фронта вышли на реку Днестр на фронте более ста километров, форсировали ее на участке протяженностью более пятидесяти километров, заняли на правом берегу реки более сорока населенных пунктов и в их числе уездный город Молдавской ССР — Сороки».
Жители города тепло и радостно встречали своих освободителей. Вскоре сюда переехали Центральный Комитет Компартии Молдавии и правительство республики. Началось восстановление разрушенного хозяйства.
Г. М. КОЖЕМЯКИН,
журналист
ПОБРАТИМЫ
Встреча через 41 год
Высокий худощавый старик лет семидесяти, обнажив седую голову, позванивая медалями, поднимался по истертым каменным ступеням к памятнику, что в центре старинного молдавского села Сесены. Шаг его, не по годам легкий, как-то враз замедлился, стал тяжелым. Кажется, он с трудом отрывал подошвы от каменных плит, словно навалились вдруг прожитые годы, перенесенные испытания, утраты. Не в силах побороть нахлынувшее волнение, он поднес к глазам платок, отвернулся на минуту. Затем замер перед мраморной плитой, перед устремленным вверх прямым скромным обелиском, прочитал бьющие в сердце строки:
«Под этой каменной плитой покоится прах мужественных бойцов партизанских отрядов «Журналист» и имени Фрунзе, которые покрыли себя немеркнущей славой в жестокой борьбе с фашистами на тропах Кодр весной 1944 года».
Взгляд старика медленно скользил по выбитым на мраморе именам и фамилиям:
Жора Смилевский… Ефим Исайкин… Николай Тетянко… Федор Исайкин… Валя Максимова… Анатолий Коваленко… Александр Кирикэ… Антон Харя…
Он хорошо знал каждого из них, навсегда запомнил веселые молодые лица. Да и как забыть, если с ними делил в лихую годину последний сухарь, последнюю горсть патронов, верил и полагался на каждого как на себя. С Толей Коваленко, например, крепко дружил, вместе партизанили на Украине, затем здесь, в Кодрах. Перед тем последним кровавым боем они договорились встретиться в условленном месте леса. Разве ж могли тогда знать, что видятся в последний раз?
…Сорок один год не был в местах боевой партизанской молодости Иван Федотович Скоробогатов, бывший начальник штаба партизанского отряда имени Фрунзе. Легко сказать — сорок один год. А оглянешься назад, задумаешься, так это, считай, целая жизнь прошла. Сколько своих боевых друзей с той поры недосчитался Иван Федотович! Одни сложили головы в бою, других догнала война позднее, доконала старыми ранами, болезнями. Время посеребрило головы, состарило и тех, кого Скоробогатов запомнил юными. Вот, скажем, Петя Харя, сын лесника. Подростком пришел в отряд в том памятном 44-м. А у него, оказывается, уже внуки. Да, летит времечко. Постарели Георгий Чиботару, Павел Бежан, Ион Райляну. Но всех их сразу узнал Иван Федотович. Трудно подобрать слова, чтобы рассказать о встрече людей, побратавшихся в лихое военное время. Сказать только о крепких объятиях, скупых мужских слезах — значит, сказать самую малость о том, что пережили боевые побратимы в эту радостную минуту.
У нашей памяти удивительное свойство. Она отсеивает все второстепенное, мелкое. Но события яркие, самые главные в нашей жизни хранит надежно, вечно. Об этом я и подумал, глядя, как легко и безошибочно нашел Скоробогатов место приземления своей группы. Без всяких подсказок вывел он нас и к первому лагерю в лесу, колодцу, где встретились впервые фрунзенцы с бойцами партизанского отряда «Журналист», указал долину, по которой группа после выполнения задания вернулась через линию фронта к своим.
В степях под Сталинградом
Судьба И. Ф. Скоробогатова типична для поколения, чья молодость пришлась на предвоенные годы.
Родом он из села Погромное Средна-Ахтубинского района Сталинградской области. С ранних лет приучен был к крестьянскому труду. После школы пошел в школу ФЗУ при Сталинградском тракторном. Очень гордился, что работать будет на таком именитом, известном на всю страну заводе. Был Иван слесарем-сборщиком, бригадиром, мастером малого конвейера, испытателем трактора СТЗ-5.
В технике парень разбирался толково, любил моторы, хорошо знал трактор. И когда подошло время службы в армии, полагал, что возьмут в танкисты. Ан нет— в артиллерию попал.