К огнескладу между Выборгской и Охтой например однажды поехали на грузовиках делегаты нескольких заводов, и в том числе айвазовцы, и после этой поездки на заводе оказалась новая сотня вооруженных пролетариев-бойцов. Комитет склада из солдат и начальник караула — прапорщик из рабочих — встретили нас, айвазовцев, как хозяев или начальников, водили по складу, показывали богатство арсенала, потом сами же сносили к грузовику отобранное оружие, грузили, просто, деловито жали руки, желали успеха. Провожали торопливо, потому что через полчаса после нашей поездки они ждали приезда Особой комиссии генералов из Главного артиллерийского управления. Так под угрозой полевого суда работал первый штаб снабжения пролетарской армии, работал хозяйственно, скрывал оружие от врагов, начальников и командиров и щедро наделял заводы и пролетарские центры.
На заводах шла учеба, собирание сил, их налаживание и подбор начальников, — и все это наряду с повседневной заводской работой, между машинами, в перерыв между работой. Бросить даже на время производство было нельзя, а потому понятно, что и формирование Красной гвардии шло не по районам или кварталам, а по заводам. Центром формирования было производственное предприятие и потому понятно, что не-рабочий не мог попасть в отряд. Красная гвардия получилась однородной в классовом отношении и это сделало ее чисто пролетарской, сплоченной и дисциплинированной.
Слабостью этой молодой военной организации пролетариата в это первое доапрельское время было отсутствие связи между заводами и отсутствие штабов для объединения действий отдельных отрядов. Каждый заводский отряд был предоставлен самому себе и решал на свой риск и страх свою частицу боевой революционной задачи, какая стояла перед пролетарским Питером в целом. Вторым недостатком была партийно-политическая неоднородность отрядов. В заводской отряд входили все вооруженные рабочие, а между ними были и беспартийные, и меньшевики, и эсеры У рабочих эсеров и меньшевиков их партийная дисциплина почти все время становилась наперекор их революционно-классовому чутью и классовой сознательности. Это часто вносило расплывчатость в численный состав отрядов в моменты борьбы, потому что порой, когда завод постанавливал выступать, рабочие меньшевики и эсеры получали от своих партийных вождей приказание воздерживаться от выступления. Но в конце концов и это принесло свою пользу. Чем чаще были такие приказы соглашательских вождей, тем быстрей сами рабочие, меньшевики и эсеры, убеждались в том, что их вожди идут против интересов рабочего класса и тем чаще начинали действовать по своему революционному разуму и классовому чутью, не обращая внимания на своих вождей.
Таков был вид и организация Рабочей гвардии, выступившей 21 апреля. Каждый отряд выступил впереди своего завода, каждый отряд был действительно лишь гвардией, охраной своего завода. В этом был глубокий смысл. Рабочая армия показала, что она не оторвана от всей остальной рабочей массы. Она была лишь передовой цепью вооруженных и организованных бойцов. Следующие цепи пока были не вооружены. Рабочий класс вводил в дело свои резервы, когда этого требовала боевая обстановка, когда было оружие, но все-таки в цепи находился целый класс.
Выступление началось с того, что утром 21 апреля центр города залили колонны заводов со своими вооруженными отрядами впереди и с ясными, прямыми лозунгами классовой ненависти на знаменах: «Долой министров-капиталистов!.. Долой империалистическую бойню!» Часам к 11 утра заводы, выразив свою волю перепуганному буржуазному правительству, начали расходиться домой, на окраины. Их место заполнялось буржуазно-мещанскими толпами чиновников, интеллигенции и буржуазии, шубами, котелками, каракулевыми, воротниками, дамскими шляпами, офицерскими, чиновничьими и студенческими фуражками. Буржуазия со всеми своими прихвостнями тоже выступала сплоченно, но выступала уже за поддержку правительства и войны.