Теперь фон Шрадер сидит перед нами на некрашенной скамье в хижине партизанского штаба. Его тонкие губы плотно сжаты, острый нос побелел от холодного мартовского ветра. Коротко остриженные волосы торчат на голове, как несколько рядов щетины. Путешествие с конвоирами не слишком отразилось на его парадной форме — она лишь немного забрызгана грязью, я майор изо всех сил старается держаться с достоинством. Увы! Эта задача ему не по плечу. Колени майора дрожат, и он, озираясь вокруг, неожиданно спрашивает:
— У меня были завязаны глаза. Скажите мне только одно — как вашим людям удалось незаметно провести меня через две линии наших укреплений?
— На вас надели шапку-невидимку, — иронически отозвался Виктор Кондратьевич и резко прибавил: — Вы здесь для того, чтобы отвечать, а не спрашивать.
Разведчик-конвоир, стоявший возле двери, ухмыльнулся и сказал нам:
— Мы бы его, чортова батьку, аж от самого города Львова сюда бы приволокли, не то что от села. По своей земле, да не пройти, э-эх!..
Пока идет обычная процедура допроса, мы разглядываем майора. Это старый немецкий волк. Его продолговатое лицо, белесые брови, надменный рот и немигающие глаза кажутся перерисованными из «Лукоморья», с карикатуры на кайзеровского офицера времен первой мировой войны. И действительно, майор фон Шрадер — старый офицер германской армии. В 1914— 16 гг. он имел чин лейтенанта, а в его военной биографии отразились судорожные стратегические комбинации немецкого генерального штаба — лейтенант Шрадер находился то на западном, то на восточном фронте, то наступал в долинах Фландрии, то отступал по болотам Галиции… Спустя год после прихода Гитлера к власти Шрадер получил чин капитана, а затем и майора.
Шрадер бросает жадный взгляд на коробку с сигарами. Командир знаком разрешает ему курить, и немецкий майор, подвинув к себе коробку, сконфуженно смотрит на знакомую этикетку: «Экстра. Берлин».
— Из вашего обоза взяли — на дороге между К. и Л, — говорит Виктор Кондратьевич.
— Это было во вторник, — меланхолично замечает фон Шрадер.
— Вы ошибаетесь! Это — в прошлую среду. А во вторник сигар не было — одни патроны к снаряды.
Виктор Кондратьевич предлагает нам принять участие в допросе Шрадера…
— Какое у вас образование?
— Высшее.
— Хорошо ли вы знаете историю Германии?
— О да, я — историк!
— Чем об’яснить, что в годы, когда Европа находилась под сапогом Наполеона, в Пруссии не существовало массового партизанского движения?
Историк фон Шрадер морщит лоб и молчит.
— Известно ли вам, что когда крестьянин Андрей Гофер в 1809 г. поднял в Тироле восстание против наполеоновского владычества, битые немецкие генералы и раболепные министры отреклись от него и выдали партизана врагам на казнь?
Крупные капли пота выступают на лбу майора фон Шрадера, и он, наконец, бормочет:
— Партизанское движение возможно только в такой огромной стране, как Россия.
— Но в небольшой Испании храбрые партизаны — герилью не раз били опытных генералов Наполеона. А разве сейчас маленькая Югославия не охвачена огнем партизанской борьбы? А разве албанские партизаны не доставляют серьезных неприятностей вашим друзьям-итальянцам?»
Майор фон Шрадер явно растерян.
— Известно ли вам, что только в 1813 году, после того, как русская армия и русские партизаны разгромили войска Наполеона и сломили его могущество, в Пруссии начали возникать партизанские отряды для действий против Бонапарта?
— У нас в Германии не любят вспоминать об этом, — понуро отвечает Шрадер.
— Правильно! А почему? Потому что вы страшитесь партизанского движения в оккупированных странах в отрицаете его вообще, называя партизан разбойниками. Вы лично писали в листовках, что партизаны — это не народные воины, что их нужно убивать на месте?
— Писал, — подтверждает фон Шредер, понимая уже, что в этой хижине известно всё, что он делал неподалеку от леса. — Но мы в Германии вообще считаем партизанское движение нецелесообразным.
— На своем личном опыте вы имеете теперь возможность убедиться в обратном.
Дверь отворилась. Вошел связной, приехавший из дальнего партизанского отряди.
— Товарищ командир! Разрешите доложить. Отряд задание выполнил. Потери — четыре человека. Особо приказано передать: убита Валя С., принимавшая участие в операции… Пошла на самое опасное дело… Немцы вздевались над ней, всю изуродовали.