Я расхохотался. Засмеялся и адмирал.
– Правильно, Наденька, ответила ты, – сказал он и ласково погладил ей головку. – Я тебе за это принесу самых вкусных конфет.
В комнату вбежал мой сын Петя. Щеки его разрумянились, глаза блестели. Надя, увидев брата, спрыгнула с колен адмирала, захлопала в ладоши и радостно залепетала:
– Петя, а у нас хороший дедушка сидит. Он обещал мне самых вкусных конфет.
Но Петя не слушал ее. Он только мельком взглянул на гостя и, возбужденный, начал торопливо рассказывать мне звенящим альтом:
– Папа, что на улице делается! Городовых уводят под конвоем в тюрьму. И какие митинги происходят! И матросы, и солдаты, и рабочие все говорят и говорят.
Адмирал, широко раскрыв глаза, смотрел на моего сына, как на страшного вестника, а тот продолжал:
– Папа, ведь это так же, как во Франции было. Тогда самому королю голову отрубили. Нашему царю, наверно, тоже достанется.
– Конечно, достанется.
– А в порту, говорят, что делается! Я побегу туда.
Тут вступилась мать и в тревоге закричала на сына:
– Не смей ходить! Хочешь, чтобы и тебя убили? Сиди дома.
– Мама, детей совсем никто не трогает. Ей-богу. Только Гришка, внук клепальщика Быстрова, наподдавал кулаком одному мальчику и назвал его буржуем. Но матросы запретили Гришке драться.
Я сказал жене:
– Не удерживай его, Валя. Пусть идет и запоминает все, что увидит и услышит. Революции не часто бывают.
Сын обрадовался и выбежал из комнаты.
Я посмотрел на адмирала. Он помрачнел и закусил нижнюю губу.
И только теперь вырвалось у него слово, скрывавшееся в душе:
– Ужас!
Я поддакнул ему:
– Да, ваше превосходительство, как говорит Беранже, революция – это вам не графиня в перчатках.
И сейчас же я умышленно заговорил о своем сыне:
– Славный у меня мальчик. Правда, очень отчаянный, но зато учится замечательно. Все время по всем предметам идет в школе первым учеником. Кругом – на пятерки.
Чтобы адмирал не подумал, что это только отзыв восторженного отца о своем сыне, я показал ему школьные отметки. Он рассеянно взглянул на них и сказал:
– Прекрасно, прекрасно…
– Кроме того, Петя много читает. Книги он поглощает в невероятном количестве. Вы только взгляните на его книжную полку. Тут найдете и по естественным наукам, и по истории, и классическую литературу. Он любит, чтобы хорошие книги были у него на полке. Я разорился с ним на этом деле.
Адмирал приободрился. По-видимому, его тревожные думы на время оторвались от революции. Он стал внимательнее относиться к моим словам.
– Ваш сын производит приятное впечатление. Живой и развитой мальчик. Для родителей это большая радость.
– У него, ваше превосходительство, дедушка по матери выдающийся человек. Как видно, внук в него пошел. Да он и похож на него. Дедушка должен гордиться таким внуком.
– Кто же у него дедушка?
– Важный пост занимает и получает большое жалованье. Но внучатами своими он совсем не интересуется. Хоть пришел бы и посмотрел на своих отпрысков.
Адмирал решил посочувствовать мне:
– Судя по вашим словам, этот дедушка имеет черствое сердце.
Я возразил:
– Может быть, сам по себе не такой уж он плохой человек, но получается нехорошо. А почему? Вся жизнь у нас так перекручена, что некоторые потеряли всякое понятие о настоящей чести. Вот что скверно.
Валя хлопотала около стола: подала хлеб, ревельские кильки, колбасу, сыр, вареные яйца и поставила бутылку рома.
– Я думаю, что вы сначала закусите, а потом уже будете пить чай, – сказала она и пошла на кухню.
Я направился за нею и наказал ей, чтобы она вместе с девочкой пошла на время к знакомым. Она так и поступила.
Вернувшись к столу, я откупорил бутылку и стал разливать по рюмкам ром.
– Давно приобрел эту благодать с одного иностранного коммерческого судна и все берег для какого-нибудь торжественного дня. Этот день наступил. Для вас, ваше превосходительство, может быть, он и неприемлем. Но я встречаю революцию, как самый величайший праздник.
– Нет, зачем же. Я тоже не против революции, ибо самодержавие привело нашу родину в тупик. Но я никак не предполагал, что изменение государственного строя выльется в такие формы.
Адмирал осушил большую рюмку и похвалил качество рома.
– Не стесняйтесь, ваше превосходительство, закусывайте. Чем богаты, тем и рады.
– Спасибо. Я начинаю понимать, что попал в надежные руки.
– Насчет надежности рук вы не ошиблись.
Мы выпивали и закусывали, как два давних приятеля. Говорили о чем угодно, но только не о революции.
После ухода жены двери в коридор оставались незапертыми. Вдруг показался в них боцман Кудинов. Обращаясь ко мне, он сказал: