Боюсь, что все выглядит так, будто я стараюсь Вам подсунуть какие-то двусмысленности, хотя мне это вовсе не присуще. Но едва заходит речь о Валли Рейтер, как сейчас же попадаешь на скользкую почву. Мой друг Шмелингер — этой осенью выходит замечательная книга его афоризмов «Этос и эрос» — сказал бы, что сия особа похожа на пересоленный суп: вид у нее аппетитный, пахнет она соблазнительно, но если захочешь попробовать (духовно или как-нибудь иначе), суп этот обжигает небо. Тут я Вам, конечно, открываю мало нового. Вы всегда, с Вашим глубоким и тонким знанием людей, чуяли «гниль под пышущей здоровьем кожицей персика».
Однако довольно об этом! Как я сообщил доктору Кухарскому и фрау фон Врбата, больная лежит в санатории Чертока. Доцент Черток, согласно договоренности со мной, взялся самолично ее лечить. Воспаление легких, хотя оно и двухстороннее, протекает нормально; кризис миновал благополучно. Каждый день мне утром и вечером сообщают по телефону о самочувствии больной, и я распорядился, чтобы эти сведения отправляли и в Прагу. Пожалуйста, последите за тем, чтобы произведенные мной расходы по этому делу были мне возмещены по возможности до очередного отчета по выданным суммам. À propos: я как раз заметил, что поставил в счет один букет, а не два. Так как у меня сейчас нет времени переписывать все сначала, прилагаю квитанцию на пять крон за позабытый букет (лилии). Если строгая бухгалтерия из-за этого нарушения формы будет придираться, надеюсь на Ваше дружеское содействие.
Доктор Ранкль недоволен тем, что мне удалось выжать в военном министерстве для его сынка, но это, собственно говоря, не должно удивлять нас, мы же слишком хорошо знаем глупые и нахальные повадки этого господина. Итак, самокатная часть — недостаточно аристократична для Ранкля-младшего. Действительно, тут можно только сказать: посади свинью за стол, она… При этом мальчишка, если он пошел в папашу, едва ли годится даже в пехотный наряд по уборке. А лучше бы д-р Ранкль, вместо того чтобы нас утруждать, использовал свои собственные прославленные связи и устроил этого фрукта в кавалерию. Я старику тут же предсказал: мы ничего не получим, кроме низкой неблагодарности. Надеюсь, это послужит ему уроком, когда Ранкль опять будет подъезжать с какой-нибудь просьбой. Я, конечно, ни доктору Кухарскому, да и вообще никому и вида не подам, что Вами уже проинформирован. Что Вы вообразили? Я всегда храню Ваши сообщения в величайшей тайне.