— Невозможна! — простонала Клер, опомнившись от удивления. — Невозможна! Ведет себя, как самая отчаянная школьница.
V
Лишь на Альте-Визе Валли замедлила шаг. Сегодня, как и обычно, она поддалась особой прелести этой улицы: с одной стороны — типичный праздничный деревенский базар, который приобрел черты какой-то фешенебельности; с другой — как бы перенесенные сюда уголки далеких столичных городов — Кернтерштрассе{58} или Рю-де-Риволи;{59} благодаря этому трудно было идти по этой улице торопливо и целеустремленно и так легко двигаться не спеша, останавливаясь и прогуливаясь по ней взглядом.
Вопрос был в том — фланировать ли мимо витрин по правой или по левой стороне улицы. Справа выстроились прославленные гостиницы, начиная с «Трех мавров» и кончая Гранд-отелем «Пупп», с узкими фасадами, серебристо-серые или цвета охры, с маленькими мраморными досками, на которых были перечислены все проживавшие здесь знаменитости, от царя Петра Первого и до Гете. У верхних этажей фасады были в стиле барокко или бидермейер, с фронтонами и карнизами, решетчатыми окошками и причудливыми балконными балюстрадами; нижние этажи как бы облеклись в более современные одежды: мраморная обшивка, зеркала и бронзовая отделка в «молодежном» или «лабораторном» стиле. Даже сейчас, невзирая на войну, в магазинах под вывесками международных фирм были выставлены роскошные меха и восхитительные жемчужные колье, умопомрачительные шляпы с отделкой из цветов, настоящие куглеровские придворные бонбоньерки, флаконы духов с маркой Герлена и коробки с мылом Ярдлея и Бэдера. Тут можно было в маленькой лавчонке подчеркнуто непритязательного вида получить смеси пудры по своему вкусу; в другой — заказать самые экстравагантные туфли; а в третьей — посмотреть, как пекутся знаменитые карлсбадские «облатки». (Ах, сколько часов проводила когда-то десятилетняя Валли, любуясь этим зрелищем, неудержимо привлеченная прямо-таки волшебным мастерством толстого пекаря. И как трудно даже взрослой пройти мимо, не задерживаясь, хотя и пекарь и «облатки» утратили немало прежнего блеска довоенного времени.)
Левая сторона улицы тянулась по берегу Тепли и состояла из ряда деревянных лавок. Над тротуаром вдоль них поднималась легкая крыша из слегка затемненного матового стекла, так что прохожие чувствовали себя здесь скорее в торговых рядах, чем на улице. На витринах и прилавках лежали в пестром изобилии сувениры отечественного производства: украшения и безделушки из полированного камня со дна Шпруделя, чешские гранаты и яблонецкая бижутерия, моравские крестьянские костюмы, словацкие вышивки, расписное богемское стекло, тонкий фарфор и грубоватые фаянсовые изделия, кустарные кружева из Рудных гор и кожаные перчатки из Эгера.
Валли выбрала эту сторону. Уже перед второй лавкой она остановилась. Шкатулка, наполненная блестящими шариками — горным хрусталем и рубинами, привлекла ее внимание. После короткой внутренней борьбы она вошла.
Продавщица, шустрая, полная особа, вероятно, уже наблюдавшая за Валли, не стала спрашивать, что ей угодно, она тут же достала с витрины шкатулку.
Погрузив обе руки в сверкающие камешки и перебирая их, Валли размышляла о том, какое употребление можно найти трем крупным, похожим на капли рубинам, которые особенно влекли ее к себе. Но при всем желании ничего не могла придумать. Тем не менее решила купить не только эти три рубина, но и два сросшихся камня-близнеца из горного хрусталя янтарного цвета, для которых также не смогла изобрести никакого применения.
«Ну и пусть, — сказала она про себя, — когда-нибудь они непременно пригодятся; а нет — тоже не страшно. Впрочем, я могла бы взять и эти пуговицы из розового кварца, они будут восхитительно выделяться на бирюзовом халатике!» И она прибавила к отобранному и пуговицы.
Тем временем продавщица достала из ларя за прилавком еще шкатулку:
— Вот тут у меня есть, мадам, кое-что из лунного камня.
— Из лунного камня? Как интересно! — воскликнула Валли. Однако поборола искушение и со смешной гримаской сожаления добавила: — Нет, нет, ничего больше не хочу смотреть. Сегодня ничего!
Она быстро расплатилась, попросила дать ей коробочку с покупками, не завертывая, и тут же открыла ее, чтобы еще раз взглянуть на содержимое. При этом один из рубинов выскользнул у нее из рук и закатился под прилавок, откуда они с продавщицей извлекли его лишь с большим трудом.
Когда Валли затем вынула гребень и зеркальце, чтобы привести в порядок свои слегка растрепавшиеся рыжевато-золотые локоны, она вдруг испытала тревожное ощущение, будто кто-то впился взглядом ей в затылок.