Маршал очень извинялся и сказал, что лакей, которому было поручено приглашение, ошибся и вместо графини Паниной был у графини Фитингоф.
— Сначала пошлите за графиней Паниной; пусть она приезжает как есть; относительно же графини Фитингоф: запишите ее на лист больших собраний Эрмитажа; не надо, чтобы она могла заметить, что она здесь по ошибке.
Графиня Панина приехала и была принята как дочь человека, которого Императрица всегда уважала.
Я приведу здесь один случай, делающий честь одинаково и Императрице, и подданному. Императрица составила кодекс законов и отдала его на рассмотрение сенаторов. Тогда Ее Величество еще посещала заседания Сената. После нескольких заседаний она спросила о результате рассмотрения. Все сенаторы одобрили кодекс, только один граф Петр Панин хранил молчание. Императрица спросила его мнение.
— Должен я отвечать Вашему Величеству как верноподданный или как придворный?
— Без сомнения, как верноподданный.
Граф изъявил желание переговорить с Государыней наедине. Она удалилась с ним, взяла тетрадку и разрешила ему вычеркнуть, не стесняясь, что он находит неудобным.
Панин зачеркнул все. Императрица изорвала тетрадку надвое[18], положила на стол заседаний и сказала сенаторам:
— Господа, граф Панин только что доказал мне самым положительным образом свою преданность.
И, обращаясь к Панину, прибавила:
— Я вас прошу, граф, поехать со мной и отобедать у меня.
С тех пор Ее Величество во всех своих проектах советовалась с ним, и, когда он был в Москве, она спрашивала его мнение письменно.
Прогулка 30 мая[19] — одно из самых дорогих моих воспоминаний. В жизни бывают минуты, когда кажется, что решается судьба. Они как точка, которую ничто не может стереть. Тысяча обстоятельств следуют за ней, не разрушая ее в течение лет; неприятности, проблески счастья, все кажется связанным с этим центром, наполняющим сердце.
Наш флот отправлялся в Англию. Императрица предложила Их Императорским Высочествам съездить в Кронштадт, посмотреть его. Великий Князь одобрил это предложение, Великая Княгиня тоже, при условии, что и я буду участвовать в путешествии. Графиня Шувалова была в городе около своей дочери, которая рожала. Когда эта миленькая поездка была решена, Салтыков пришел накануне утром, для того чтобы убедить Великого Князя, что я не должна принимать участия и поездке и что это возбудит особое недовольство Великой Княгини матери. Я угадала эту интригу прежде, чем кто-нибудь сказал мне о ней. Великий Князь ничего не говорил мне о путешествии, но Великая Княгиня все время высказывала желание взять меня с собой, милостиво прибавляя, что она не может наслаждаться ничем, если я не буду принимать участия. После обеда, когда я сидела у окна в помещении моего дяди, ко мне подошел Великий Князь.
«Портрет графа Панина». Художник Григорий Сердюков. 1760-е гг.
Петр Иванович Панин (1721–1789) — генерал-аншеф и сенатор из рода Паниных, брат Никиты Ивановича Панина. Покрыл себя славой в сражениях Семилетней войны, а в последовавшей следом войне с турками взял Бендерскую крепость. Затем командовал подавлением Пугачевского восстания и пленением самого Пугачева. Владелец и благоустроитель имений Михалково и Дугино.
— Я вас искал по всему саду, — сказал мне он, — мне хотелось вас видеть.
— Ваше Высочество слишком добры, прошло немного времени, как я имела честь вас видеть. Признаюсь, что эта поспешность кажется мне немного подозрительной; я боюсь, не является ли она результатом посещения графа Салтыкова.
Великий Князь покраснел и сказал:
— Что за идея, толстуха! (Он тогда меня так звал.) Я просто хотел вас видеть. До вечера!
— Я не знаю, почему. Ваше Высочество, у меня есть предчувствие, что должно что-то случиться.
В шесть часов я поднялась к Императрице. Она появилась раньше. Их Императорские Высочества опоздали. Государыня подошла ко мне и сказала:
— Я надеюсь, что вы участвуете в путешествии?
— Я не получала еще никакого приказания, — ответила я.
— Но как же можно разлучить вас с мужем? Как же вы не будете сопровождать Великую Княгиню?
Я наклонила голову, ничего не ответив, видя, что Императрица была рассержена.
— Наконец, — прибавила она, — если о вас не позаботились, то я беру это на себя.
18
Скорее всего, здесь идет речь о знаменитом Наказе, составленном Екатериной в 1767 году для законодательной комиссии. Императрица никогда и не думала уничтожать это произведение, и хотя оно ни к чему и не послужило, все-таки было много раз издано.