Грабеж продолжался с 12 часов дня до 2 часов ночи, когда от нашего эшелона отъехал последний 30-й воз с отобранным добром, и ограбленным стали выдавать особые реквизиционные квитанции. Ночь все провели в самом мрачном состоянии духа. Составили групповой протест по поводу возмутительного насилия и дали ему ход.
Рано утром, чуть свет, наш эшелон отправили в дальнейший путь. Место, которое мы покидали, представляло собой вид какого-то современного Мамаева побоища: валялись разорванные мешки, бумага, стекла, помятые шляпы, вата. Подъезжая к пограничной с Эстией станции, поезд идет по местности, служившей ареной ожесточенных боев во время русско-эстонской войны. Следы боев видны повсюду: вдоль железнодорожного полотна лежат поваленные телеграфные столбы, на станциях — водокачки и другие помещения разрушены. На самой границе широкая просека в лесу — нейтральная зона, с наблюдательными вышками на русской стороне и с забором из проволочных заграждений вдоль эстонской границы. Поезд останавливается. Из станционной будки выходит группа оборванных и грязных красноармейцев, вновь внимательно проверяющих списки и пересчитывающих едущих. Все еще раз волнуются, испытывая унизительное чувство страха к ненавистной власти. Операция осмотра окончена; дают сигнал к отправлению. Ворота в заборе, отделяющие нас от буржуазного мира, растворяются, и поезд медленно переходит на эстонскую территория. Последний раз видим рваную и полинялую красную тряпку, развевающуюся на сторожевой будке, символ коммунистического рая, который мы только что покинули… и мы в Эстии.
Оглушительное дружное "Ура!" вырывается из груди всех при виде пограничного столба с синим, черным, белым цветами и рослого молодцеватого, прекрасно одетого солдата, стоящего на часах. Поезд на короткий срок опять останавливается. Идет проверка эстонцами правильности паспортов на право въезда. Операция заканчивается, и нас отправляют в Нарву, где, после предварительного очищения от советской грязи в бане, нас помещают в Нарвском карантине. После десятидневной политической и санитарной обсервации мы вновь садимся на поезд, везущий нас далее. К вечеру из вагонов мы уже видим на горизонте Балтийское море, а перед ним — и самый Ревель с его красивыми готическими постройками и шпицами соборов.
Путь наш от Черного до Балтийского моря окончен!
Заключение
Наступает момент празднования в России четырехлетия советской власти. По обыкновению, к этому времени Государственным издательством будет выпущена серия книг и брошюр рекламного характера, подводящих в розовых красках итоги хозяйничанья большевиков на Руси. Я, со своей стороны, тоже тороплюсь закончить мою книгу, чтобы таким путем сделать вклад в юбилейную литературу. Правда, книга эта явится некоторым диссонансом в ряду того печатного материала, который будет подводить итоги 4 годам социал-экспериментаторской деятельности кремлевских владык, и даже — более того, я уверен, что Госиздат ее не приобретет и не пустит в народное обращение, а наоборот, включит в индекс отреченных книг. Таким образом, легально, она в Россию сейчас, к сожалению, не попадет. Но не моя вина в том, что круг читателей ее поневоле будет сужен лишь до состава тех русских, которым уже удалось вырваться из Совдепии.
С моей стороны, было сделано все возможное к тому, чтобы дать беспристрастный и разносторонний материал о положении современной Советской России. Если книга подчас и приобретала обличительный характер, то, — да простят меня коммунисты, — нельзя же их гладить по головке за то, что они являются упорным гением разрушения русского государства. "Что посеешь — то и пожнешь".
При спешности работы и при тех необычайных условиях, в которых приходилось составлять и писать эту книгу, когда целый ряд необходимейших статистических данных нельзя было никакими путями достать для использования, а с частью не менее любопытных материалов автору пришлось распроститься в Ямбурге, где местные представители советской власти "взяли их почитать вместе с его платьем и другим багажом", неизбежным являются дефекты работы в виде непропорциональности частей, некоторых повторений, неравномерности освещения различных вопросов и ряда других дефектов технического характера, за которые автор заранее просит его извинить. Во всяком случае, пишущему эти строки хотелось бы привлечь общественный интерес к тем вопросам современной русской действительности, о которых в последовательном порядке программы коммунистов трактуется в настоящей книге. Насколько это ему удалось, покажет нелицеприятный суд читателей. — "Fесi quоd роtui — fасiаnt mеliоrа роtеntеs"[117].
117
Feci quod potui, faciant meliora potentes (лат.) — "Я сделал [всё], что смог, пусть те, кто сможет, сделают лучше". Фраза возникла на основе формулы, которой римские консулы заканчивали свою отчётную речь, передавая полномочия преемникам.