– Да, тебе повезло, – произнес виконт Понсоби, сочувственно похлопав моряка по плечу, – ты единственный, кто спасся после встречи с этим кораблем смерти. Остальные унесли с собой тайну этой встречи с собой в могилу. Что ж, Джо, вот тебе немного денег – тебе их должно хватить для того, чтобы заплатить за каюту на почтовом корабле идущем в Марсель. Ну, а оттуда ты доберешься до Кале, где до нашей старой доброй Англии уже рукой подать.
Джо Болл ушел, а виконт сел за стол и начал писать срочное донесение премьер-министру Великобритании сэру Роберту Пилю, сменившему трагически погибшего виконта Мельбурна.
– Все случившееся с «Си Уитч» ужасно напоминает то, что произошло с нашими фрегатами у норвежских берегов. – подумал сэр Джон. – Значит, корабли-убийцы появились у русских и на Черном море. А это очень и очень опасно. В горах Кавказа войска императора Николая теснят бедных черкесов, которые из-за отсутствия пороха вынуждены отбиваться от русских лишь холодным оружьем. А порох и другое военное снаряжение по морю подвезти невозможно – ни за какие деньги сейчас не наймешь матросов и не зафрахтуешь корабль, который бы рискнул выйти к берегам Черкесии. Похоже, что русские получили шанс победоносно закончить эту войну, которая стоила им стольких жертв, и надолго отвлекла их от продвижения на восток, в сторону Афганистана и Индии. А вот это – очень опасно для Британии…
Выстрел в крепости Гам
Император Николай I сегодня целый день находился в тяжких раздумьях. А причиной тому стали известия, поступившие в Петербург из Франции. Касались они племянника Наполеона Бонапарта принца Шарля Луи Бонапарта. Этот непутевый отпрыск брата великого корсиканца с юности оказывался замешан в различных авантюрных делишках. Причем, несмотря на свое высокое происхождение, он не гнушался якшаться с людьми самого низкого звания.
Один его альянс с итальянскими карбонариями чего стоит! Правда, тут, похоже, не обошлось без дурного влияния старшего брата, Наполеона Луи, который ухитрился аж целую неделю побыть королем Голландии. Это ж надо было до такого надуматься – два юнца намеревались похитить герцога Рейхсштадтского – сына Наполеона Бонапарта от австриячки Марии-Луизы. Помимо всего прочего герцог, которому тогда исполнилось всего двадцать лет, носил титул короля Рима. Этим и решили воспользоваться два братца – они собирались лишить власти римского первосвященника, и с помощью карбонариев объявить сына великого корсиканца ни больше ни меньше, как королем Италии.
Правда все закончилось для них печально, заговор провалился, старший из братьев умер от кори (а может быть его отравили – была и такая версия), а сам Шарль Луи спасаясь от папской стражи, с английским паспортом в кармане сбежал во Францию, откуда его, от греха подальше, выслали в Британию.
После смерти кузена герцога Рейхштадтского, Шарль Луи решил любыми путями занять трон своего гениального дяди. Он, при поддержке англичан, которые были весьма рады устроить смуту во Французском королевстве, стал печатать брошюры, с возмутительным содержанием. В них он пытался совместить несовместимое – монархическую идею с республиканской.
Помимо агитации принц занимался и практическими делами. В 1836 году он попытался поднять вооруженный мятеж в Страсбурге, но был арестован и выслан в Североамериканские Соединенные Штаты, перед этим написав королю Луи Филиппу покаянное письмо, в котором признавался в преступности им содеянного, восхвалял великодушие и милосердие короля и просил о пощаде для своих сторонников.
Шарль Луи был упрямым человеком и страшным честолюбцем. Он втемяшил себе в голову мысль о том, что во что бы то ни стало он должен стать императором Франции. Вернувшись из Нового Света, Шарль Луи стал готовить очередной заговор с целью захвата власти. В августе этого года он высадился со своими сторонниками в Булони и попытался взбунтовать солдат местного гарнизона. Но мятеж провалился, и принц Шарль Луи был схвачен и приговорен судом палаты пэров к пожизненному тюремному заключению. Отбывать наказание неисправимого бунтаря отправили в крепость Гам, расположенную в Пикардии.
Император с любопытством читал в свое время донесения русских дипломатов о похождениях племянника великого дяди. К бунтовщикам он всегда относился с осуждением, и желание принца Шарля Луи свергнуть короля Луи Филиппа, который, если сказать честно, и сам пришел к власти с помощью парижской черни – недаром его называли «королем баррикад» – Николай считал преступным. Потому он посчитал приговор, вынесенный бунтарю вполне справедливым.