Вдруг по продавцам и покупателям пробежал какой-то шумок, толпа слегка раздалась, и по образовавшемуся проходу важно, с презрением поглядывая на окружающих, прошествовали двое невзрачного вида мужичков. Одеты они были в черные подрясники, и их можно было бы принять за монахов, если бы не отсутствие клобуков на голове. На поясах у них висели сабли.
– Опричники! – прошелестело по толпе.
Ну да, сейчас они – в силе, только я твердо помнил, что существовать опричнине оставалось месяц-два. Грабить, убивать и измываться над жителями они были мастера.
Однако как только государь призвал их отбить татарское нападение Девлет-Гирея на Москву, поскольку царское войско было занято войной с ливонцами, опричники объявили себя «в нетях», сказались больными. Тогда разгневанный царь приказал казнить князей Вяземского и Грязного, а также воеводу Алексея Басманова, царского любимца, обвинив их в измене, а опричнину разогнал.
Однако же разоблачение «царевых слуг», уничтожение ненавистной опричнины, семь лет терзавшей Русь, впереди… А пока же страшное время убийств и грабежа не миновало, и были они в большой силе.
Свирепствовали и лютовали опричники хуже татар – творя со своим народом немыслимые зверства, могли убить любого человека, объявив его изменником. Обезглавливали, вешали, жгли на кострах, сдирали с людей кожу, замораживали на снегу, травили псами, сажали на кол.
Среди народа по всей Руси ходили ужасные рассказы про расправы о прошлом годе в Новгороде, когда царедворцы оговорили перед царем новгородцев, и опричники тысячами убивали людей, включая грудных младенцев, кидали в прорубь Волхова. Даже за выпивку опричники могли бить кнутом до полусмерти, а затем утопить в проруби. Особенно они любили издеваться над людьми именитыми и богатыми. Опричники, казня боярина или князя, вырезали его дворовых слуг, крестьян же забирали к себе на собственные земли. Народ – от холопов до князей – опричников ненавидел и боялся, называя их «кромешниками».
Вот такие два ублюдка и шагали неторопливо по торгу. Чего им здесь было надо – неизвестно, но все, на кого падал их цепкий взгляд, боязливо отводили глаза или торопились затесаться в толпу.
Опричники просто упивались властью и вседозволенностью.
Взгляд одного из них упал на красивую молодую девушку у прилавка с женскими украшениями. Рядом с ней стоял уже немолодой мужчина купеческого вида.
– О, гляди, Тимоха, какая краля.
Мутноватый взгляд Тимохи сфокусировался на девице, губы расплылись в плотоядной усмешке.
– Никак изменщица, держи ее.
Оба опричника схватили девушку за руки. От неожиданности девица взвизгнула и пнула одного из опричников ногой по голени.
– Ах, ты так с государевыми слугами?!
Тимоха выхватил из-за голенища сапога плеть и стал охаживать девушку по плечам, рукам, стройному стану. Толпа отпрянула в стороны, страшась продолжения. Купец даже не попробовал заступиться за дочь. Глазами, круглыми от ужаса происходящего и собственного бессилия, он лишь смотрел на избиение.
Я не выдержал, в два прыжка подскочил к этим гоблинам и с размаху врезал опричнику с плеткой в ухо. Он отлетел в сторону, упал на землю, ударившись головой об столб лотка. Второй кромешник, до этого с удовольствием наблюдавший за избиением девушки, на мгновение растерялся, затем выхватил саблю и медленно двинулся на меня. Он полагал, что меня должно парализовать от страха.
– Ах ты, урод, я тебя сейчас на куски порублю!
Ага буду я ждать. Я выхватил поясной нож, жалко маловат он, обеденный все-таки – и метнул в опричника. Отвыкший от сопротивления и боевых схваток, кромешник даже не успел уклониться. Лезвие глубоко – по самую рукоять – вошло ему в глаз. Опричник кулем свалился на утоптанную землю. Пришедший в себя от падения и удара головой второй кромешник с удивлением смотрел на поверженного напарника. Он вскочил на ноги, рукой попытался схватиться за рукоять сабли, но то ли от испуга, то ли вследствие удара головой все время промахивался и хватал пустое место.
Я не стал ждать, когда он наконец ухватится за саблю, прыгнул на него и нанес сильный удар ногой в живот. Стремительно вскочив на ноги, я схватил оседающего опричника за голову и резко рванул в сторону. Раздался хруст шейных позвонков, кромешник обмякшей куклой упал на землю. Толпа вокруг замерла в шоке. Тишина была полнейшая, даже было слышно, как жужжат большие зеленые мухи у мясного ряда.
Я подошел к убитому, вытащил из глазницы свой нож, обтер о его одежду. Толпа перевела дыхание и быстро рассосалась. У прилавка осталась девушка с отцом, я и двое убитых мной кромешников. В голове запоздало мелькнуло: «Влип!» Не успел появиться в городе, как лишил жизни двух государевых слуг, хотя они и уроды. Как пить дать, теперь мастера из Тайного приказа искать меня начнут со всем рвением – не пьянчугу в драке убили.