Красное пятно, все еще остающееся тайной для землян, скрылось за кривизной планеты и исчезло, оставив после себя лишь дыхание своего красного свечения. А потом и свечение исчезло.
Ускорение быстро росло. Планета уже закрывала добрую четверть небосвода.
Спустя тридцать восемь часов после того, как они покинули корабль, они ощутили на себе новое воздействие, а звезды над головами начали становиться все более тусклыми. Это означало, что они вошли в атмосферу, окутывающую планету толстым одеялом.
Звезды изменились, они даже начали слегка мерцать, напоминая о маленьком зеленом мирке, который, как подозревал Колби, он может никогда не увидеть.
Деверелу, казалось, такие чувства были недоступны, а может, он просто не показывал их.
Зато он казался зачарованным открывающимся им видом более чем обычно.
— Я был на Юпитере лишь однажды, — доверительно сказал он. — Давно. Еще до того, как начал грабить баржи на марсианских каналах. Противная планета этот Юпитер, но он всегда интересовал меня. Возможно, потому, что весьма на меня походит. Он такой большой и такой равнодушный к остальной Системе. Летит себе по орбите, делает оборот вокруг Солнца за двенадцать лет и тащит за собой девять больших и кучу мелких планеток, не спрашивая, хотят они этого или нет. Он вообще похож на громадную химическую лабораторию. На его поверхности можно найти все редчайшие химические элементы. И у него такое высокое атмосферное давление и гравитация, что он, казалось, может творить с этими элементами все, что угодно. При мыслях об этом становится даже приятно, что нас защищают такие надежные скафандры.
Теперь они могли переговариваться без помощи раций. Атмосфера вокруг стала такой плотной, что уже передавала звуки. Звезды исчезли, и постепенно вокруг темнело. Солнечный свет вообще не доходит до поверхности Юпитера, потому что газовое одеяло полностью отражает или поглощает слабые солнечные лучи, долетающие в такую даль.
Они начали уменьшать свою тяжесть. Падать им надлежало еще более трех часов, а, при существующей скорости, они достигнут поверхности планеты слишком быстро, и до Юпитер-сити окажется слишком далеко, чтобы дойти пешком.
Они все время глядели на часы, и от этого время тянулось еще медленнее.
Они могли оценивать свою высоту над поверхностью лишь на глазок, и им казалось, что остается всего лишь пара километров, и тут на обоих нахлынул страх. Они падали в темноте на планету, суша которой составляет пять с половиной миллиардов квадратных километров. Они могли рассчитать время падения и, если не ошиблись, то Юпитер-сити должен быть где-то в пятисоткилометровом радиусе. Но пятьсот километров было не лучше миллиона, столько по пересеченной местности планеты им не дойти.
Теперь они оказались в мире маленьких, загадочных звуков. Снизу доносилась целая лавина шумов. Что это? звук трения их скафандров об атмосферу? Крики животных? Лавины? Или просто стремительное движение струй пара? Вероятно, последнее, подумал Колби, а может, под ними лежит океан каких-нибудь адских химикалий, ожидая момента, когда сумеет их схватить. Он содрогнулся.
Наступили последние секунды напряженного ожидания. Их нервы были слишком натянуты в ожидании первого контакта с поверхностью. К тому же они слишком устали. Так что падали дальше молча. Они летели сквозь тьму, безуспешно пытаясь понять, когда же, наконец, упадут. Колби мог бы внести некоторую ясность в их ситуацию, если бы собрался с мыслями и вспомнил о поисковом фонаре, встроенном в грудь юпитерианского скафандра. Но он не вспомнил, так же, как и Деверел, иначе они бы уже избавили себя от ужаса неопределенности.
Потом Колби почувствовал, как по спине мелкими лапками пробежал страх. Потому что что-то коснулось его ног.
Потом еще раз. Что-то дотрагивалось до них в темноте легкими пальцами, по крайней мере, так казалось. Деверел шумно вздохнул. Они попытались оставаться в вертикальном положении, чтобы удариться о поверхность планеты напружиненными ногами, а не боком или — не дай Бог! — головой. Но это было не так-то просто. Они медленно повернулись на бок, отчаянно замахали руками, но это не помогло.
Снова что-то коснулось их, точно мягкой кистью, а потом они вдруг покатились вниз по крутому склону. Резко остановились на чем-то твердом. И лежали неподвижно, выжидая, пока слегка успокоятся натянутые до предела нервы. И, лежа, они почувствовали, как что-то лупит по ним сверху, часто, точно барабанная дробь.