Сначала улицы были пусты, но Пес внезапно остановился и вдруг принялся исполнять странный танец, некую смесь балета и чечетки. Его каблуки стучали по мостовой, настойчиво выстукивая сообщение. Это было неуклюжим подобием языка сорогастеров, но сообщение было воспринято конечностями тех сорогастеров, какие скрывались в тенях. И они вышли и столпились вокруг него, распознав, наконец, своего друга среди людей.
Наконец, Пес остановился, устав от своей «речи». В толпе сорогастеров открылся проход, и некто, очевидно, облаченный властью, взмахом корня-руки позвал его за собой. Песчаный Пес пошел.
Он никогда не ходил по этой дороге, ведущей к подземному обиталищу Ссера-Сеп, Главному Ламе сорогастеров, обитающих в этом районе Марса. И действительно, никто еще не пытался узнать, где живет Главный Лама, как называли его люди, — под городом или за его пределами. Производственное значение сорогастеров было так велико, что люди пребывали в постоянном страхе, что они могут отказаться работать, и тогда все стеклопроизводственные предприятия Марса попросту остановятся.
Запахи в том месте, через которое шел Песчаный Пес, неимоверно усилились. Пес пытался не дышать носом и не думать об окружающей вони, но вряд ли добился в этом успеха. Горло его словно стягивала судорога, во рту пересохло, а в животе, напротив, что-то забурлило. Но пес уже дважды проходил через это в других городах, так что не сомневался, что пройдет и здесь.
Однако по всему вонючему маршруту не было недостатка в освещении. Повсюду горели ультрафиолетовые лампы, бросавшие отблески на деревянные стены коридоров. Стены эти были покрыты странными рисунками, на которых неизменным компонентом преобладало Солнце, Дающее Жизнь.
Наконец, Песчаный Пес и его проводник остановились перед непрозрачной стеклянной дверью, укрепленной ржавыми железными полосами. До этого момента Песчаный Пес и его проводник не общались, потому что вряд ли когда-нибудь человек сможет «говорить» на языке сорогастеров на ходу.
В отличие от людей, у сорогастеров «уши» и «язык» были в подошвах их скрученных растительных конечностей.
Теперь же, когда они остановились, сорогастер медленно, но отчетливо «проговорил», уставившись на песчаного Пса глазами, находящимися на поясе его туловища:
— Теперь я оставляю вас. Откройте дверь, входите, и слуга даст вам резонатор, при помощи которого вы можете легко понимать нашу речь. Доброго симбиоза, друг.
Песчаный Пес остался один. Торчать посреди всего этого благоухания и откладывать встречу не было смысла, поэтому Пес, не раздумывая, растворил дверь. Вонь, ударившая ему в лицо, была за пределами всего человеческого восприятия. Лишь достоинство, которое Песчаный Пес не терял при любых обстоятельствах, спасло его от позора. Он мгновенно взял себя в руки и вошел в комнату.
За наклонным столом сидели пять сорогастеров, размещенных так, что могли без труда окунать в свою нечеловеческую еду вершины голов — на самом деле, желудки. Они выпрямились, когда вошел Пес, и уставились на него во все глаза. Тут было две взрослых особи и три поменьше и помоложе.
Пес тут же узнал Ссер-Сепа, который был самым старым. Корни, задрапировавшие его туловище, были сухими и тонкими, а кожа сморщилась и отслаивалась, точно у лука. Под глазами набухли рогатые овощные шишки. Формы сорогастеры были отдаленно похожи на человека — у них было руки, ноги, «головы» и «туловища», но функционально они в корне отличались от людей.
Слуга, молодой, с полными корнями, поставил перед Песчаным Псом деревянный резонатор. Пес взял его и простучал приветствие:
— Мы можем находиться в самой лучшей гармонии, о, Ссер-Сеп!
Ссер-сеп пергаментно заскрипел в ответ. Дряблая кожа его натянулась, когда он отвечал на приветствие Песчаного Пса, но не порвалась.
— Приветствую и тебя, того, кто называет себя Песчаным Псом, — вежливо сказал он, обратив на гостя строгий взор, в котором, однако, чувствовалось уважение и даже приязнь. — Вы почтили меня, поэтому я постараюсь ответить на ваши вопросы как можно быстрее, поскольку понимаю, как некомфортно вы себя чувствуете.
— Мои вопросы будут короткими, — сказал Песчаный Пес, улыбнувшись особой улыбкой, которая очень многих сделала его друзьями, — потому что я не могу слишком долго отрывать вас от трапезы. Во-первых, понимаете ли вы, что убийство сорогастера человеком люди считают более отвратительным, чем убийство человека человеком?