- Почему бы нам не выйти к дороге, Джон? Ты можешь идти впереди. И, пожалуйста, не обижай больше мою кукурузу.
Ноги отяжелели, будто увязли в невидимом сиропе. Этот псих стоял позади меня.
- Что подумает твой отец, если узнает, что ты тут делал? Верно, гордиться не станет.
Я попытался сказать что-нибудь умное, но способен был лишь взвизгнуть:
- Нет, наверное.
- Может, пойдем к нему, все расскажем?
Мои ноги словно вросли в землю. Мне показалось на мгновение - пусть уж лучше пристрелит на месте, чем расскажет отцу.
- Давай договоримся, - сказал Малтифорд. - Я не буду предъявлять обвинение. И вообще никому не стану говорить. Мы все уладим на месте, и ты сможешь уйти с чистой совестью.
Это прозвучало чудесно, но через две секунды я представил себе все возможные условия ужасной сделки. И вновь двинулся в путь, часто дыша и стараясь не сбавлять шаг.
- А что делать надо?
- Ты выполнишь для меня кое-какую работу.
- Прямо сейчас?
- Да вроде ты не очень занят, - сказал он в ответ, и в его голосе послышалась усмешка. Это меня разозлило. Ведет меня под конвоем, да еще ухмыляется. - Мне нужно перетащить кое-какие тяжелые вещи, Джон, и помощь была бы очень кстати.
- Мои друзья знают, что я здесь, - вырвалось у меня. - Если что-нибудь случится…
- Понимаю, - это были слова нормального человека. Как будто он действительно все понимал, точно какой-то мудрец. Поравнявшись со мной, он зашагал по другую сторону зеленой стены и пообещал:
- Я доставлю тебя домой к утренней службе.
Черт побери, уже утро воскресенья? Взглянув на часы, я увидел, что время за полночь. Если бы даже я испарился, сию секунду, до часу - мой крайний срок - мне домой не успеть.
Но исчезнуть не было никакой возможности. Бок о бок мы вышли из кукурузы, и воздух стал прохладней и суше. Дышать было легче. Звуки слышались отчетливей. Малтифорд переломил ружье, и оттуда выскочили две пустых гильзы. Он не перезаряжал его после того, как выпалил в воздух, и поняв это, я почувствовал себя еще гаже. Луна осветила его лицо, которое я и так помнил, - на нем была широкая счастливая улыбка, - а жилистое тело старика было облачено в обычную фермерскую одежду: джинсы, удобные ботинки и простую рубашку.
- Мой грузовик там, внизу.
Мы зашагали дальше, причем он так и нес ружье незакрытым, и потом изрек:
- Что за чудесная ночь сегодня.
Я ничего не ответил.
- Чудесная, чудесная, чудесная, - начал повторять он.
Я не стал и это комментировать.
- Они прилетят сегодня, Джон, - он глубоко вздохнул, а потом добавил: - Через какое-то время. Совсем скоро.
Поглядев под ноги, я увидел, что уже иду по посыпанной гравием дороге.
- Кто прилетит, Джон? О ком я говорю?
Мы подошли к его пикапу - это был большой, новехонький “Шевроле”, игрушка богатого фермера - и я услышал собственный ответ: “Пришельцы на тарелочке”.
Малтифорд посмотрел на меня и, засмеявшись, проговорил:
- Широта твоих познаний близка к нулю, сынок, - он покачал головой, упиваясь собой. - Так близка, что и не разглядишь. Это ж надо!
В городской библиотеке Пеликана я наткнулся на одну книжку. Пока ни разу не брал ее на дом, а обычно пробирался в самый дальний угол, чтобы никто не заметил, что именно я читаю. Она рассказывала о кругах на полях; в ней были собраны снимки таких штук со всего мира. На полудюжине фотографий были засняты наши места, все - с воздуха, и по большей части - участок Малтифорда. Мне они нравились, но я бы никогда не признался в этом другим. Я полагал, что НЛО тут ни при чем, инопланетяне нашли бы места получше, куда слетать. А круги и другие знаки просто здорово смотрелись на фоне ярко-зеленых стеблей. Я даже втайне восхищался Малтифордом и завидовал его мастерству работать при свете луны или звезд, в одиночку, и, превращая таким образом Пеликан в столицу кукурузных кругов этого полушария.
“Ученые-расследователи” приезжали сюда каждую весну и лето из Калифорнии. В большинстве своем они выглядели очень странно. Казалось, над ними нависают тени Стоунхенджа. Мы относились к ним с подозрением - но это слабо сказано. К чести Малтифорда, он с ними совсем не связывался. Я знал одно: если бы он делал круги, да еще бы подрабатывал гидом при них, ему бы давно уже не поздоровилось. Если вы понимаете, что я имею в виду. Все прекрасно до тех пор, пока вы не выставляете напоказ ваши странности перед чужакам. Но только попробуйте обратить на себя всеобщее внимание, и окружающие уже не будут так терпимы.
Эта библиотечная книжка содержала очень скудные сведения о Малтифорде. Только в маленьком абзаце говорилось, что на одной из ферм кругов побольше, чем на других, и у ее владельца - неназванного - самые богатые урожаи из всех фермеров округи. За исключением одного-двух лет.
Каюсь, я прочел этот абзац раз двадцать, но клянусь Богом, так до конца и не понял, что же все это на самом деле значит.
Мы свернули с главной дороги и направились к дому Малтифорда. Издалека он казался самым обыкновенным, высоким и нескладным, и, как водится в здешних местах, был окружен тенистыми деревьями. Но судя по ходившим в округе легендам, можно было ожидать большего, и, действительно, вскоре я увидел статуи.
Старый фермер соорудил их из деталей машин, всякого хлама и мусора с местной свалки. Никто толком не знал, зачем. Среди них не было двух одинаковых, но все напоминали кукурузу-переростка с невиданными листьями, непропорционально большими початками и причудливо изогнутыми стеблями. Точь-в-точь как я и слышал, от них веяло чем-то потусторонним. Мне показалось, что статуи смотрят на меня, когда мы проезжали мимо: того и гляди, оживут и погонятся вслед.
Малтифорд дал задний ход и остановился между двумя железными сараями. Мы вышли. Я увидел перед собой кучу железобетонных плиток и обломков, местами торчала арматура.