— А что теперь? — спросила Кэнди. На подобных бутону розы губах остались забавные крошки пирожных. Медовый месяц в Нью-Йорке! Только с ней.
— Разумеется, Эмпайр-Стейт-Билдинг.
Кэнди скорчила смешную гримасу.
— Я боюсь высоты. К тому же там наверху кого-то застрелили.
— Глупенькая. Мы не пойдем наверх, — улыбнулся я. — Это для туристов.
Взяв ее за руку, я провел свою личную экскурсию по Эмпайр-Стейт-Билдинг. Игра состоит в том, что надо обойти его вокруг, а потом смотреть на него с разных точек: между домами в центре города — за домами, над домами, сквозь дома… И стараться застать его врасплох. Мы начали возле «Лорд-энд-Тейлор» на Пятой авеню, потом срезали угол на Сороковые улицы вдоль Брайант-парка, поймав неожиданный ракурс сквозь заднюю решетку узкой парковки возле «Америкэн стандарт». Потом прошли по Шестой, насладившись видом со стороны Геральд-сквер (пришлось пренебречь маршрутом, чтобы проехаться на деревянных ступеньках эскалатора у Маки). Потом вернулись на запад через «маленькую Корею», сумев поймать пару драматических ракурсов в воздушных столбах пустого пространства и еще один — сквозь крутые уступы пожарных лестниц. В одиночестве Эмпайр-Стейт-Билдинг выглядит довольно глупо, как гигантская игрушка или декорация для фильма о Супермене. Но в своей среде обитания он излучает достоинство, становясь величественным, как Эверест, то возникающий, то пропадающий за хребтами других гор и дразнящий своей недоступностью. Мы кружили по сужающейся спирали вокруг этого массива почти целый час и закончили эту охоту снова на Пятой авеню под фасадом в стиле «артдеко». На остановке было полно туристов, выстроившихся в очередь за футболками. Продавцы футболок выглядели мрачно: автобусы подходили почти непрерывно, и никто не хотел ждать.
Лучший вид я приберег напоследок — с середины Пятой авеню, если смотреть прямо вверх. Разумеется, надо правильно подгадать со светофорами. Мы с Кэнди, взявшись за руки, уже собирались сойти с обочины, когда меня вдруг окликнул посыльный в желто-черных обтягивающих штанах — один из самых живописных персонажей нашего города, — который сидел на велосипеде у ряда таксофонов на углу Тридцать третьей улицы.
— Эй!
Я остановился — вот как долго пробыл в Алабаме.
— Тебя зовут Ирв?
Я кивнул. Вот как долго пробыл в Алабаме!
Он вручил мне телефон, вроде как подмигнул, вроде как пожал плечами и тут же умчался на своем велосипеде. Я не успел сунуть ему телефон назад, что было моим первым побуждением, а потому поднес трубку к уху. Как вы понимаете, довольно осторожно.
— Алло!
— Ирв? Наконец-то.
— By?
У каждого должен быть такой друг, как Вилсон By — мой свидетель на свадьбе. By изучал физику в Школе естественных наук Бронкса, кондитерское искусство — в Париже, математику — в Принстоне, лекарственные травы — в Гонконге, юриспруденцию — то ли в Гарварде, то ли в Йеле (я все время их путаю), а искусство работы с караванами — в караван-сарае в Гоби. Я говорил, что он американец китайского происхождения, может за минуту настроить двенадцатиструнную гитару с помощью логарифмической линейки и росту в нем больше шести футов? Мы с ним познакомились, когда работали в юридической консультации, ездили на «вольво» и путешествовали на Луну — но это совсем другая история. Потом он отправился на Гавайи и нашел Край Вселенной — снова другая история. Теперь он работает метеорологом-энтомологом (что бы это могло означать?) в джунглях Квецалькана (еще одно непонятное слово).
— А ты кого ждал? — спросил By. — Я рад, что ты наконец-то взял трубку. Твоя тетя Минни сказала мне, что вы с Кэнди уехали в центр с туристическими целями.
— У нас медовый месяц.
— Не может быть! Только не говори, что я пропустил свадьбу!
— Разумеется, нет, — ответил я. — Нам пришлось сначала устроить свадебное путешествие, чтобы Кэнди могла воспользоваться своими отгулами. Как ты уговорил тетю Минни взять трубку? А кстати, и меня? Ты уже в Хантсвилле?
— В этом-то и проблема, Ирв. Я пока в Квецалькане. Дождевой лес или, если точнее, облачный лес. Просто водяная крыша. Мы называем это Водный лагерь.