-А и объяснять тут нечего,- ответил старику бородатый Ефрем, вытирая рукавом шинели, струившиеся из глаз слезы. - Конфузия тут у вас вышла, мужики. Факт конфузия..Не генерал он вовсе. Митька это. Митька Задворнов. С нашего взвода паренек. Все " Ампиратором" мечтал домой вернуться. А шинельку эту он в Питере добыл, когда мы буржуёв потрошить ходили. Точно говорю, мужики,- заверил Ефрем, заметив в глазах мужиков недоверие. - Точно. Вот хоть гром меня расшиби, если это не Митька..-
-А глянь к, мужики, как он зад то держит,- несмело еще хохотнул один из мужиков с издевкой оглядывая нелепо перекошенную Митькину фигуру. - Крепко видать ему Афонька - то вмазал. В аккурат попал.- То, что зад, в который попал Афонькин заряд, оказался не генеральский, а свой, мужицкий, развеселило мужиков и если генерала жалели, то над Митькой просто издевались. - Ишь ты, " Ампиратор"!- хохотали они, окружив плотным кольцом несчастного. - А ну, кажи зад! Зад кажи!-
К ужасу стоявших в толпе пассажиров дам, с Митьки спустили штаны и хохотали, тыча пальцами в окровавленную ягодицу, Кто-то, глумясь, хлопнул ладонью по ране. Митька дико взвыл, чем вызвал новый взрыв хохота. - Ишь ты, " Ампиратор ", а визжит что твоя порося!- Бывший только что Варнаком и убивцем Афонька, вдруг стал героем. Размахивая воинственно своим ветхим дробовиком он, словно петух, наскакивал на воющего от боли и страха несчастного Митьку. – В степу убегать,- Орал он, брызгая слюной, мстя Митьке за пережитый недавно страх и осуждение. - От обчества прятаться!...- И получил бы Митька кроме заряда в зад еще и хорошую выволочку от развоевавшегося не на шутку мужика, если бы не вмешавшийся во время Мефодий Феофантьич.- Неча тут на людей кидаться!- Прикрикнул он, на разбушевавшегося мужика оттолкнув его от несчастного Митьки.- Мало что. Не ганярал! Человек все одно! Божья тварь! Сделал свое дело и айда! Не на баловство чай собрались!- Бросив Митьку - Ампиратора мужики принялись нагружать телеги награбленным добром. -
-Оставайтесь с Богом люди добрые,- попрощался с ограбленными волхвообразный старичёк , посчитав видать не удобным для себя молчаливый уход. - За вещички ваши спасибо. Не обесудьте, коли, чем обидели. Чай божье дело с ближним поделиться.-
Укатила последняя телега. Затихли в перелеске голоса му4жичков - разбойничков. Лишь шумел в ветвях стыдливых берез озорник ветер да стонал и всхлипывал в стороне Митька - ампиратор,жалея свой прострелянный зад и кляня судьбу..На траве валялись брошенные в спешке вещи , уже не принадлежавшие и не нужные ни кому.
_ Господа, Да что же это такое, Господа?- Нарушил, наконец затянувшееся молчание пожилой, пышноусый господин, растерянно разводя руками.
-Ведь мы сами, господа.... Сами отдали все этому грязному мужичью.-
-Да. Как говориться, сдались без боя,- с ядовитой усмешкой подтвердил его сосед, с сожалением глядя вслед укатившим телегам. Жалобно всхлипнула высокая, дородная дама, видимо только сейчас осознав утрату. - Куда катится Россия? - горестно вздохнул кто-то в толпе пассажиров. - Поистине, дьявол правит бал-
Это еще ни чего. Это не страшно..- успокоил заволновавшихся было пассажиров подошедший к ограбленным машинист с паровоза.. -Эти только ограбили и живыми отпустили. Вот если бы к малюткинцам попали, тогда уж все! почитай крантыМалютка без крови не может.
- Это какой Малютка? - спросил, подвигаясь к машинисту поближе, не высокий пышноусый господин в широкополой шляпе. Машинист пренебрежительным взглядом скользнул по лицу любопытного господина, Взял из услужливо протянутого портсигара папиросу. Не спешно прикурил. И пыхнув голубым облачком дыма, пояснил обступившим его пассажирам: - Комиссар он, Малютка - то. Самый что ни на есть комиссар, и Мандата у него имеется, это бумага такая. Говорят самим Дзержинским подписана . А в ней приказ чтоб, значит всех офицерьев, что на Дон тикают. В расход пущять. В прошлый раз четверых прямо у вагона... И все.- Машинист сожалеющее вздохнул. - Расстрелял. А женок ихних, что с имя на Дон ехали, с собой приказал взять. На баловство не иначе. Трофеей их объявил, революционной. Так и сказал, трофея мол, И все тут. Докурив папиросу и щелчком отбросив окурок, машинист направился к паровозу. За ним не смело потянулись и пассажиры. Те, кого встреча с Малюткой и его отрядом не пугала. Замыкал цепочку уезжающих Митька " ганярал" Ему красный комиссар Малютка тоже был не страшен. Сердито гукнув, паровоз укатил дальше. Затих стук колес. Ветер унес горькое облако дыма. Оставшиеся пять человек с недоверием и настороженностью прислушивались к окружавшей их хрупкой тишине. Всего пять человек. Четверо мужчин и одна женщина.
-И так, господа -, прервал затянувшееся молчание Сергей Кадамов.- Траур, по безвозвратно утерянным вещам прошу считать законченным. И позвольте вам представить. Владимир Борисович Страшинский, - слегка театральным жестом Сергей указал на, склонившего в легком поклоне голову, высокого широкоплечего мужчину, гвардии поручик. Патриот России. Так же как и мы едет на Дон. Просит принять в компанию.- Когда церемония знакомства была закончена, путешественники
Обсудили свое положение. По общему мнению, ехать железной дорогой до Ростова было нельзя, так как можно было легко угодить в лапы комиссару Малютке. Решили идти пешком до ближайшей деревни и нанять извозчика. Не знали они, к сожалению и не могли знать, что казаки, не выдержав творимых красногвардейским отрядом Малютки бесчинств, в коротком бою разбили его и заставили убраться с донской земли. И так, их стало пятеро. По предложению Сергея подсчитали оружие, которое, к счастью удалось утаить от мужичков грабителей. Оказалось всего четыре ствола, Из них только тяжелый кольт Старшинского и маузер Сергея могли считаться пригодными для боя , Браунинг Юрасика и маленький , способный уместится на ладони взрослого человека , револьвер Павла Юрьевича , из которого , по мнению Сергея , можно было застрелиться или насадить шишек на чьей – ни будь не очень умной голове , были оружием самозащиты и для боя не годились. Была еще сумка с красным крестом которую Оленька практически не выпускала из рук и корзинка с остатками провизии. Все остальное, саквояжи с личными вещами равно как и чемодан Старшинского, грабители унесли с собой, Но тут надо сказать, что эти потери не вызвали большого огорчения у наших путешественников и не поколебали их решения продолжать движение. До ближайшей казачьей станицы, по их собственным подсчетам, оставалось не более двухсот- двухсот пятидесяти верст. Единственное, чего они опасались, так это еще одной встречи с ограбившими поезд мужиками и по этому старались как можно дальше уклониться от направления, по которому и укатили телеги грабителей. Но судьбе было угодно скрестить их пути дороги еще раз. Часа через четыре пути, лесная дорога вывела наших путешественников к не большой, окруженной со всех сторон березовым лесом, деревеньке. Осмотревшись, они двинулись к стоявшей в близи, ветхой избе. Какого же было их удивление, когда на стук в двери из избы вышел тот самый мужик, чей заряд дроби угодил в несчастный Митькин зад. Несколько томительных минут обе стороны немо созерцали друг друга, и коли хватило бы у Афоньки выдержки, то путешественники, опознав в мужике грозного грабителя, просто бы ретировались. Но выдержки у Афоньки не хватило. И в тот момент, когда его глаза, казалось, должны были вывалиться из орбит, ноги его подкосились. - Ой, барин!- истошно взвыл он, ткнувшись носом в загаженный куринным пометом двор.- Ой, не губи!- На его вопли из избы высыпали ребятишки, с десяток, и, выстроившись, с не детской серьезностью принялись разглядывать грозных пришельцев из неведомого им мира. Последний из них, неуверенно перевалился через порог и шлепнувшись розовой попкой в дурно пахнущую, подернутую сизой ряской, лужу , обиженно заревел перекрывая своим чистым ,звонким контральто гнусавый скулеж отца.
Из-за угла полуразвалившегося сарая, с торчащими из обветшалой соломы стропилами, выбежала худая, с рябым, битым оспой лицом, баба, в длинном, красном, сильно поблекшем сарафане. Раскинув руки, словно клуша крылья, она в одно мгновение втолкнула в избу ребятишек и, рухнув на колени рядом с мужем завопила, цепляясь руками за ноги: - Ой, помилуй барин! Не виновен он! Оговорили люди злые!- Подхватив бабу под мышки, Оленька попыталась поднять её с колен, но столпившиеся у дверей афонькины чада, увидев, что чужая тетя вцепилась в их мать, дружно заголосили. Тоскливый, рвущий душу вой поплыл над деревней. Весть о том, что в афонькину избу пришли убивцы и собираются начисто вырезать всю его семью, в мгновение ока облетела деревню. У афонькиной избы собрались все, кто только мог ходить. - Убивцы, говорят, слыш ко, Ехвим. Нешто имя крови - то проливать. Не впервой чай. А ребятенки то где? Уж порезали никак, горемычных? - Та нет ишо. Живы будь-то. Слышь вон , ревут как! - И што имя надо, душегубцам?-