— А вот и ты. — Данте нахмурился и потёр набалдашник трости, — Думаю, нам пора идти. Ночь коротка. Пора завершить эту историю.
— Истинно согласен! Завершить! Но я не могу идти, пока не вправлю вам, мсье идиоту, мозги. Готовь своих оловянных солдатиков к бою, ибо момента лучше тебе не найти. И не надейся, что эта орава голодных до крови и власти, но и до еды, ртов, тихо сама вернётся в дыру, откуда выползла.
— Я уже говорил. Я не собираюсь подвергать опасности…
Но Данте беспардонно прервали.
— Да! Ты не будешь подвергать их опасности и в итоге погибнут все! Используй момент. Головы армии Пяти островов вот-вот начнут грызться за право обладать Кисть. Они буду жалить у кусать друг друга до крови. А я их разогрею. И вот, когда милейшие правители забудут о своём стрелянном союзе, пусть твоё оборванное воинство их ударит с гор, благо мы в горах и находимся. А будет тут сидеть сложа руки все — умрут. Бездействия всегда влечёт за собой смерть.
— А мы? Как же диверсия во Дворце?
— Всё запланировано. Трое бывших учеников академии открыли нам тайные ворота в древнем гроте. Пробьёмся с твоими людьми к озеру — а там и внутрь проникнем. За сим я прощаюсь! Нужно вызвать пару старых друзей…
Маэстро ударил каблуком и удалился, оставляя шокированного Данте и Маркуса в шатре. Заместители генерала тоже молчали… А умели ли они говорить?..
***
Безумный художник страстно любил красоту и оригинальность. Ему хотелось, чтобы всё закончилось колоссальной битвой, а не простой шпионской диверсией. Благо, у Лариана были способы организовать воистину эпохальное шоу. Он воплотился на земле, и хоть это не могло продолжаться долго, и маска уже порядком потрескалась, но способности из мира Зеркала частично всё же были с ним. Он вторгался во сны. В мысли.
Той прекрасной ночью Лариан навестил сновидения правителей Пяти островов — личностей настолько заурядных, что снится им могла одна лишь вещь — огромное могущество и власть. Разумеется, Безумный художник открыл правителям страшную тайну — «за спиной твоей жуткий заговор зреет, остальные властители решили вонзить тебе кинжал в спину!». Самое удивительное, что по пробуждению господ примерно в два часа ночи, так дела и обстояли. Маэстро замолчал некоторые детали, но суть осталась так же: короли и королевы Пяти островов дружно стали замышлять заговоры против друг дружки, боясь обмана и предательства. А как гласит древняя мудрость: «Если боишься измены — ударь в спину первым».
В три часа ночи, в час волка, монструозных размеров лагерь Пяти островов запылал, и Иннирское воинство двинулось с гор в сторону пламени, будто бы мотыльки на свет полетели. Мало их осталось. Пять сотен конных, полторы тысячи пехоты. Усталые и ободранные. Измотанные и израненные, но больше не отчаявшиеся. Они увидели, куда шли. Поняли, что в такой плодородной долине действительно смогут жить счастливо. Теперь люди знали, за что сражаются, а это главное.
Данте Маркус и Маэстро ехали во главе. Безумный художник, использовав часть обретённых сил, пополнил воинство парой десятков своих жутких фантазий. На вид эти твари были тонкими чёрными силуэтами толщиной с иголку портного. Существа эти передвигались бесшумно и каких-либо звуков не издавали, кроме редких стонов, которые начинались похожими на завывание ветра, а заканчивались невыносимым скрипом и лязгом. Чудовища перемещались резкими прыжками, настолько быстрыми, что это напоминало телепортацию. Своими чрезвычайно острыми конечностями они легко могли разрезать тело человека, превратив его в несколько ровных кусков мяса. Эти свои творения Лариан называл Цирюльниками. В чём-то он был прав… Такие твари действительно могли подровнять прическу, только не её одну, а вместе с хозяином…
***
Грянул гром. Небеса обвалились ливнем на землю и не было больше в Аурелионе человека, который бы мог назвать себя сухим и чистым. Отряды Иннира продолжали чеканить шаг, спускаясь с гор к пожарищу. Бойня в лагере Пяти островов уже набрала обороты. Шум грозы только раззадорил фей, ледяных людей и зверолюдов. А потом начался град.
Данте чувствовал, как огромные куски льда ударяются об его шлем и осколками разлетаются в стороны. В этот момент он благодарил судьбу за то, что не позволил людям оставить тяжёлые доспехи и заставил из с ними идти всю дорогу. Приходилось держать остатки кузнецов в ежовых рукавицах, постоянно устраивать проверки в полках, но результат был бесценен: его армия была защищена он смертельного бедствия. Будь на людях только лёгкая дублёная кожа — половина бы полегла под ледяным обстрелом.
Несмотря на жуткий ливень Данте смог уже уловить запах горящей материи и дерева, пожар уже набрал такую силу, что никакое количество воды с неба остановить его не могло. Войско встало на той условной линии, где начинался он — стан врага. Пара деревянных дозорных вышек пустовали. Под ними, омываемые потоками грязной воды, лежали сражённые стрелами трупы. Несколько походило на человеческие, а один принадлежал омерзительной помеси сотен животных: восемь ног, как у краба, клешни-руки и львиная грива. Лариан улыбался, смотря на это тело. Как-никак, но его творение, хоть и по пьяни.
На самое границе лагеря врага уже никого не было. Только тела и горящие палатки. Шум битвы же, однако, был совсем рядом.
— Первый отряд — зачищайте правый проход! Второй отряд — левый проход! Остальные — За мной!! — Данте проревел указания, обнажил клинок и пришпорил коня. Войско разделилось на три равные части и двинулось зачищать лагерь противника. Отец Настоятель летел в авангарде, держа в одной руке трость, а в другой — длинный изогнутый меч.
Битва началась.
***
Они ворвались в охваченный пламенем центр лагеря, избиваемые ударами дождя и града, но готовые вклиниться в ряды врагов. На секунду Данте даже остановил коня. Они увидел бойню, какой никогда не было. Полузвери-полулюди носились всюду и рвали глотки бывшим союзникам. Воины в доспехах из чистого льда пытались держать оборону маленькой группкой, но их уничтожали одного за другим. Одних душили выросшие прямо из земли корни, другие падали замертво, сражённые ядовитыми дротиками парящих фей, половину который сразили не враги, а унёс прочь штормовой ветер.
— В атаку! — Возгласил Данте и вскинул над собой трость. Остатки его магии вернули ему силы молодого воина, иначе бы никогда ему не усидеть в доспехе на коне. Авангард Иннирцев взял разгон на крохотной дистанции, которая разделяла их и кровавую кашу, в которой варились враги. Данте Мортимер влетел в толпу первым, а Маэстро вслед на ним. Отец Настоятель сражался, но мыслями был в другом месте.
И отец ему когда-то говорил: «Будь милосердным и пытайся понять других, не только ты живёшь на земле». А мать это вторила за ним, но потом их забрала чума.
Данте рубил направо и налево, кровь окрасила его доспехи в алый, а рука уже начала уставать. Клинок вгрызался в плоть, проходил сквозь неё и поднимался над головой Отца Настоятеля, чтобы повторить всё вновь. Маэстро же уже спешился. Он прыгал по головам противников и орудовал своим сверкающим квилоном. Его Цирюльники тоже не бездельничали.
А если тебя травят крысиным ядом? Один, замерзший и больной, он пришёл чтобы прочить помощи. Он верил, что раз он был воспитан милосердным, то и другие люди не хуже. Но его чуть не сморили крысиным ядом. Из него чуть не сделали труп на продажу врачам. И он не жалел, что тогда проломил тому старикану висок старинным канделябром.
На коня налетела окровавленная тварь — помесь волка пса и человека. Данте крепче схватился за поводья и поднял коня на дыбы, но тварь уже крепко схватилась зубами за шею животного, которое бешено ржало и брыкалось от боли. Данте выставил вперёд трость, и с неё сорвался сгусток изумрудного пламени. Зверолюд мгновенно превратился в кричащий и пылающий клок шерсти. Он расцепил зубы и был безжалостно затоптан сначала ногами коней, а потом и собственными же товарищами.
Как легко перестать чувствовать. Как легко озлобиться. Снова один, в деревне на краю мира, чужой и никому не нужный — шавка для тяжёлой работы, которой больше корки хлеба никто ничего не давал. Но чума всех уравняла и лежали все вместе в душном подвали, изнывавшие от лихорадки, пока чумные доктора играли в прекрасную игру: «Кто первый сдохнет».