— Приветствую, путник. — Сказал Данте и жестом предложил Кёрту присесть и выпить пива, гость не отказался от угощения, но отхлебнул совсем немного, скорее всего только из вежливости. Лица он так и не открыл. Верховный кардинал сразу заинтересовался странным путником и попросил подготовить место для разговора. Кёрт числился в старых списках, как очень важный агент. Оба заседали в хорошо охраняемой палатке ближе к опушке леса. Послушный солдат принёс выпить.
— Вы взяли с собою плохих пивоваров. Пиво отвратное. — Сказал слабый и тихий голос, путник страдал.
— Когда выбор встаёт между острой сталью и хмелем, я долго не раздумываю. — Ответил Данте и отодвинул свою кружку в сторону. Пиво, правда, было весьма отвратительное.
Кардинал рассмотрел гостя внимательнее. Одежда очень старая, плащ весь в заплатках, на куртке множество прорех. Одна из них совсем близко к сердцу. Дыры странные. Не похоже, что их проделал клинок или неудачно подвернувшаяся под руку ветка. Кёрт выглядел как путешественник бывалый, уж слишком многое об этом говорило. Особенно, топор. Такое оружие носили только церковники Массора. Данте не помнил, зачем город основал новое подразделение. Связь с производственным центром всегда была ужасна, только ресурсы перевозили. Наличие имени Кёрта в списках — чудо. — Ты просил срочной аудиенции, вот, я перед тобой, говори. — С каменным лицом сказал кардинал, он привык с подозрением относиться к таким вот «гостям», хотя одновременно ему было очень любопытно.
Кёрт не спешил. Он порылся в кармане и вынул оттуда латунный браслет с узором из крысиных голов, Данте понял, кем был путник.
— Охотник Кёрт, специальный отряд по борьбе с Массорской напастью, иначе говоря — кровавой лозой. Приехал доложить. — На секунду охотник остановился и украдкой усмехнулся, посмотрев в глаза собеседника, Данте смог на мгновение увидеть лицо собеседника — десятки шрамов, мерзкие волдыри и искажённые губы. Жизнь сильно ударила этого человека.
— Что смешного?
— Да так, ничего. — Отбрехался Кёрт. — Удивлён немного. Можно сказать, самую малость.
— Чему удивлён? — Продолжал напирать Данте.
— Удивлён, что власть опять сменилась. Когда вы только успеваете раскручивать ваши интриги? Мне рассказали, что случилось в столице. Столько событий за столь короткий срок! Массору до вас далеко, у нас уже почти год одно единственное событие.
— Какое же?
— Непреодолимые обстоятельства, небесная кара, безумие и растление, отчаяние и смерть, а говоря простым языком — наиглубочайшая жопа. — С чувством отчеканил Кёрт и рассмеялся. Это был злой смех, таким смеются над бедами, или трагедиями. Либо лик скорби и печали, либо ширма цинизма — Кёрт выбрал второе.
— Новая власть не станет игнорировать проблемы Массора. Расскажи мне о ситуации в городе. Мы может организовать эвакуацию и помощь пострадавшим. Я займусь этом лично.
В ответ Кёрт рассмеялся ещё громче, теперь это была истерика. Он скорчился за столом, бил кулаками по плохо обструганному дереву, брызжал слюной. В палатку мельком заглянул стражник, но Данте дал знак, что всё нормально. Смех Кёрта уже перерос в нечто большее — смесь истерического припадка и кашля. Его скорчило ещё сильнее, он ухватился кривыми ногтями за стол, чтобы не упасть и изошёл кровавой мокротой. Спустя несколько минут кашель перестал терзать охотника.
— Некого эвакуировать. Нет больше Массора. — Наконец сказал он. — Кровавую лозу не смогли сдержать. Эта «чума» забрала всех. Меня радует всё же тот факт, что вы захотели помочь. Только вот уже слишком поздно.
— Столицы больше нет, Кёрт. Пассора — тоже. Мы уходим в иной край. Я сожалею о жителях Массора, их гибель печалит. — Всё также бесчувственно отвечал Данте, слишком опасно испытывать настоящее сочувствие.
— Мне это не интересно. Я пришёл доложить и своё дело сделал. За сим прощаюсь. — Кёрт резко встал из-за стола, Данте еле успел его окликнуть.
— Стой! Источник заразы уничтожен?
— Да. — Ответил Кёрт.
— Ты же понимаешь, что нельзя распространять эту новость. — С нажимом сказал Данте и потянулся к оружию
— Не берись за клинок. Я и так уже мёртв. Два дня назад я сжёг рассадник семян кровавой лозы, но несколько из них выжили и сейчас медленно прорастают во мне. Дай мне спирт и кремень с кресалом, а потом возвращайся к своим играм. Я не доставлю проблем.
Данте успокоился и выполнил просьбу Кёрта. Вечером охотник покинул лагерь, больше о нём не слышали. Только ночью один мужлан заметил свет в чаще, откуда доносились слабые стоны. Обоз продолжал путь сквозь Духословный лес. С этого дня королевство Иннир официально перестало существовать. Исчез последний великий город.
***
За всё приходиться платить, рано или поздно. Данте давно усвоил эту истину. Он шёл сквозь шепчущуюся толпу и нёс на руках неподъёмный груз. Ноша легче пёрышка, но неимоверно тяжёлая.
День назад вернулись старые боги. Их пылающие глаза-искорки разукрасили тёмную чащу. Ещё не бессмертные, но уже и не люди. Могущественные, но всё ещё слишком слабые. Боги вернулись мстить тем, кто отказался соблюсти клятву на крови. Никто не смеет нарушать договора вечной верности. Солнцестояние скрепило сделку на века.
Плевок. Второй плевок. Несколько глухих ударов стражников. Данте продолжал пробираться сквозь толпу, ноша тяжелела с каждым мгновением.
Все смертны, даже боги. Представить их возраст мы не в силах, но срок их не бесконечен. Только память дарует вечную жизнь. Горе в том, что и воспоминания умеют рассыпаться в руках, как истлевшие кленовые листья. Боги встали перед обозом непроходимой стеной. Как же они были похожи на людей! Та же кожа, глаза. Да, у кого-то красовались ветвистые рога на голове, кто-то видом своим напоминал древо и переговаривался со змеями и лисицами, всё это не важно. Главное — глаза, человеческие глаза.
Толпа расступилась, пропуская кардинала на тёмную мшистую поляну, освещаемую лишь стайкой светлячков. За Данте тянулась длинная процессия. Он позволил им роскошь — чёрные капюшоны. С маской на лице и ангел может спокойно убивать. Маска — гарант вседозволенности.
Боги любили людей Иннира искренне и горячо. Реки по их воле полнились рыбой, небеса дарили тёплые дожди, а земля рожала богатые хлеба. Только люди этого не ценили. Они испугались огня Индерварда и погнали старых богов. Лишь в Двухсловном лесу, центре природной силы, те нашли последний приют. Теперь же рать предателей явилась им.
Данте сделал шаг, затем второй. Каждое движение в сторону покрытого лишаем пня отзывалось в его душе болью тысячи игл, но он шёл, шла и процессия. Сотня человек приблизилась к алтарям, которые выглядели, как изукрашенные рунами древние пни. Сотню неподъёмных грузов люди возложили на алтари, и ушли.
Боги не желали смерти своих детей, но и отпустить их не могли. За проход назначили цену, которая бросила в слёзы тысячи путников. Либо бой, либо плата. Данте никогда не давал эмоциям управлять собой. В вопросах выживания сильна логика и математика. Жаль, что ничего сильнее сухого расчёта душу ни ранит.
Данте старался не смотреть назад. Тьма давила со всех сторон. Осуждающие взгляды раздевали его, расчленяли и убивали, а потом воскрешали, чтобы убить вновь. Только стальные копья верной стражи служили незримой стеной между людьми и кардиналом. Хрупкой, недолговечной стеной.
С поляны донёсся тихий плач, тонкий, но пронзительный крик, и тишина. Огоньки-искорки исчезли, оставив путников наедине с тьмой и смрадом Духословного леса. Путь был свободен, но теперь уже не для всех…
***
Дорога тянулась дальше… Позади остался Духословный лес. Данте больше не выходил из своего шатра без крайней нужды, а когда приходило время двигаться дальше — его сопровождало не менее сорока рыцарей.
Данте сильно постарел за последнюю неделю. В лучах солнца ещё явственнее виделись проступившие морщины на лице. Несколько волосков пошли сединой. Кардинал понял наконец, зачем старикам трость. Раньше он носил её как магическую вещь, символ и украшение. Теперь на неё приходилось опираться, потому что правая нога вовсе не желала нормально сгибаться.