— Так вот как появляются бессмертные боги. — Прошептал Данте.
— Нет. Не существует бессмертных. Спустя одну, две тысячи лет, может, спустя целую вечность, но все кого я оставил приходят ко мне добровольно и принимают стрелу.
Следующие слова Данте не понял, Маэстро вышел вперёд и обратился к Смерти на незнакомом кардиналу языке, имя которому Сиссеретхонестис. В этом языке нет алфавита и правил составления слов, весь язык — чистая эмоция, что вкладывается в звуки. Язык, на котором невозможно солгать, первый и лучший язык.
— Отведи меня к своему господину.
— Зачем?
— Я хочу просить право прохода для себя и людей, что явились с нами.
— Чем ты заплатишь за проход?
— Я принёс с собой нечто очень ценное, Лис обрадуется такому подарку.
— И ты уверен, что твой подарок достаточно ценен, чтобы господин открыл проход для несметного войска?
— Лис ненавидит ложь, я это знаю. В прошлый раз я принёс ему голову мелкого обманщика, и он пропустил меня. Я говорю на языке, который гибель сулит людям со змеиными языками. Я знаю, что мой дар достаточно ценен.
Смерть взвыла и разогнала воем своим туман, открывая взору путников монструозный и величественный мост, что уходил в лиловую пустоту. Доски его скреплялись не обыкновенными верёвками, а железными. Причём Данте не смог определить, что это был за металл. Судя по всему, это грандиозное сооружение простояло тут много столетий, на столбах можно было отыскать рисунки, изображавшие историю Иннира и многих других мест Данте не знакомых.
Сооружение одновременно возносило душу в небеса своей колоссальностью и невероятностью, но и нагоняло ужас. По длине всего моста, через каждые десять метров с обеих его сторон высились виселицы с болтающимися на них мертвецами. Некоторые тела уже давно сгнили, канув навсегда в реку времени без шанса вернуться даже с помощью магии, другие же тела выглядели свежими, будто их только вчера повесили. Однако самыми пугающими были виселицы, на которых болтались, скорчиваемые судорогами и предсмертными конвульсиями, ещё живые люди. Мост уходил за грань тумана, за сам горизонт, но Данте не нужно было проходить весь мост, чтобы понять — висельники не кончатся.
На мосту показался мужчина. Он носил ветхое тряпьё, возможно, в прошлом эти обноски украшали тела самых знатных господ, но время не щадит никого. Наконец-то Данте понял, чем веет от моста — здесь жило само время.
Появившийся человек не радовал глаз, при взгляде на него не хотелось думать о чём-то хорошем. Его голову обрамляла седина, то была не белизна волос свойственная мудрым старцам, её можно было сравнить с ржавчиной, которая покрывает клинок, за которым не вели должного ухода. Это был юноша лет двадцати, с уже пожелтевшей кожей и тройкой выпавших зубов. Страшно даже подумать, как он выглядел бы в глубокой старости. В самих глазах парня виделась усталость ото всего вокруг, и седина его кричала: «Я так больше не могу!»
Человек стоял на краю моста, пронзая взглядом бездну. Гости наблюдали, но не смели сказать и слова. Юноша решился и сделал шаг. Крик не разорвал тишину. Он просто упал, а затем мост вздрогнул. Из самой глубины послышался гулкий стук, будто ладонью по чему-то бьют с размаха. Из бездны показалась огромная рука, повлёкшая за собой туловище и голову. На тусклый свет вылезла то ли тварь, то ли древний бог. У него не было ног, но семь омерзительных лап прекрасно их заменяли. Он прыгал по несущим столбам моста, как обезьяна в джунглях по деревьям. Конечности различались, но каждую из них «украшала» россыпь гнойных нарывов, не прекращающих источать отвратительную слизь, которая пахла настолько сильно, что даже не находившиеся на мосту зрители учуяли эти миазмы.
Как бы это ни было странно, но чудовище обладало человеческим лицом, а точнее лицами. Они находились на различных частях тела создания и переговаривались друг с другом, но вместо сотни отличных голосов звучал лишь один, ведь все лица говорили одно и то же одинаковыми словами. Глаз у чудовища и его лиц не было вовсе.
В одной из рук тварь держала только что ступившего в бездну человека, монстр подыскивал ему подходящую виселицу, глаза у мужчины уже были пустые, а лицо поселилось на шкуре хранителя моста.
— Это гигант Йорхаль, он тут что-то вроде привратника. Принимает всех, кто к нам пожаловал. — Сказала Смерть.
— Маэстро, если ты вёл нас сюда, то шутка отвратительная, люди уже молиться начали при виде этого… нечто.
— Воистину, мой друг, вёл верной нас весь путь дорогой я! Сей мост ведёт сквозь времена и расстоянья, он есть связующая нить у мирозданья. Река, что души смертных вдаль уносит, за плату должную проложит путь к преследуемой цели.
Услышав стихи, Смерть разразилась громогласным смехом, напоминавшим рокот извергающегося вулкана.
По коже Данте пробежали мурашки, только сейчас он осознал, что находится в обители Шестиглазого лиса. Он помнил этот факт, но полное осознание наступило только сейчас. Колдун бросил взгляд на свою трость, серебряный набалдашник обжигал руку холодом. Тот, кто вручил ему этот артефакт, был уже очень близко.
Маэстро первым ступил на старинные доски. Одновременно по мосту могли идти до двух десятков человек в ряд, но первыми пошли именно Данте и Маэстро. Кардинал велел ждать сигнала.
Долго прогулка по мосту продолжаться не могла: омерзительный гигант Йорхаль парой ловких движений запрыгнул на мост и приземлился прямо перед путниками, все лица монстра застыли в безумном оскале, а глаза их с бешеной скоростью вращались в глазницах. Казалось, ещё секунда, и монструозное нечто смахнёт странников с моста, как мух с ягодного пирога, однако этого не произошло. Тварь заливалась слюной и слизью, но не трогала гостей.
Неожиданно монстр поднял верх туловища, будто услышал что-то, а затем скрылся под мостом, освобождая проход. Впереди проход расширялся и переходил своими чертами и изгибами в уютную беседку, висящую над пустотой. Своды её переплетались, будто ветви деревьев, только не обычных деревьев, а костяных. Вся гостиная была выдержана в элегантном стиле смертельного очарования. Свечи стояли на подставках из черепов, на чайном столике лежали столовые приборы, изготовленные из чьих-то пальцев.
В центре беседки за шахматным столом сидел мужчина с лисьей головой, покрытой фиолетовой шерстью, и задумчиво смотрел на доску, обдумывая следующий ход. Хозяин моста обладал любопытным набором шахматных фигур, выполненных в едином стиле. Фигурки в мельчайших деталях повторяли рыцарей святого воинства и магов огненного круга. Сходились все аспекты: непропорционально огромные доспехи и титаническое оружие, набитые на правом плече татуировки яростного солнца, даже заклёпки на куртках служителей правды, и те совпадали в точности.
— Я только что бросил монетку, чтобы решить, убить вас сразу или спросить, зачем пришли. — Сказал Шестиглазый лис, сейчас он пребывал в своём любимом облике — человеческом. Ему нравилось стоять на двух ногах и не пытаться постоянно перебороть желание вылизать собственную шерсть: даже великий хозяин мира мёртвых иногда подвергался испытаниям со стороны низменных инстинктов.
Конь сделал ход, поставив чёрных в крайне щекотливую ситуацию — вилка. У противника был выбор — отдать ладью, или потерять стратегически важного слона. Лис порадовался своему отличному ходу и сразу сменил сторону, принявшись обдумывать способы выхода из ловушки, которую ему подстроил коварный враг.
Маэстро не смел заговорить первым, их жизнь и так была на волоске, а потому актёр смиренно ждал, пока Лис закончит развлекаться и уделит немного внимания гостям. Спустя несколько ходов, рознившихся по степени гениальности, гостеприимный хозяин соблаговолил встать и поприветствовать путников поклоном, скорее издевательским, чем почтительным.