Наконец поднимается учащийся и заявляет, что один из товарищей не выполняет своей доли работы по ежедневной уборке помещения курсов. Обвиняемый вскакивает и решительно протестует, утверждая, что выступивший товарищ имеет зуб против него, так как тот не одолжил ему карандаш. И тут словно прорывается плотина, расплескивая целый сосуд эмоций. Молчаливая до этого группа, казавшаяся столь дружной, приходит внезапно в волнение, и все сразу же просят слова, чтобы высказать свои критические замечания, они неистово машут руками, стремясь привлечь внимание (председателя. Однако председательствующий также желает высказаться и, подымаясь, обвиняет собравшихся в нарушении регламента. В конце концов приходится вмешиваться Регу, который призывает собрание придерживаться установленного порядка.
Как это обычно происходит в коллективах, состоящих из разнородных лиц, мелкие обиды перерастают в жалобы. Спор между главными жалобщиками улаживается, причем оба признаются в своих ошибках: первый — в нерадивости, второй — в том, что не проявил должного чувства товарищества.
Старшие по возрасту учащиеся резко критикуют более молодых, а также женщин. Они говорят, что молодые люди не относятся с должным уважением к старшим; если у них было больше возможностей учиться, это еще не значит, что они могут считать себя всезнайками; им следовало бы прислушиваться к мнениям старших. Что же касается женщин, то одна из них очень любит спорить: когда ей говоришь что-либо, она всегда возражает.
После длительной и подчас возбужденной дискуссии собрание приходит к выводу, что пожилые люди, в основном крестьяне, придерживаются феодальных взглядов, мешающих им смотреть на молодежь и женщин как на равных себе. Селия считает необходимым указать на роль, которую женщины играют в борьбе, и на то, что женщина, умеющая стоять на своем, заслуживает поощрения, а не осуждения.
Один из учащихся подвергается нападкам за то, что со времени своего приезда не удосужился искупаться. Его товарищи по курсам указывают, что им приходится сидеть и спать с ним рядом, а от него дурно пахнет. Они просили его искупаться, но он не подчинился их решению и тем самым нарушил принцип демократического централизма. Учащийся, которого обвиняют, утверждает, что его товарищи покушаются на его личные права. Идеологическая сторона этого спора осложняется; становится очевидным, что учащиеся стремятся показать, каким принципам они научились на курсах. Собрание решает, что курсант должен искупаться, и не только для блага своего коллектива, но и ради собственного здоровья.
Более серьезной критике подвергается другой учащийся, замеченный в том, что списывал ответы из тетради своего товарища во время еженедельной контрольной работы. Он решительно отвергает обвинение, однако есть три свидетеля. Вопрос идет об интеллектуальной честности — одном из важнейших достоинств, которому движение уделяет особое внимание и которое тщательно соблюдается при подготовке кадров. И хотя по делу этого учащегося не установлено никаких достоверных фактов, однако он попадает под подозрение, и мы будем зорко — следить за — ним на протяжении всей остальной части курса.
Затем наступает наша очередь, то есть Рега, Селии и моя. В учебных заведениях Манилы ничего подобного не встретишь: там никогда не приглашают учащихся выступить с критикой — своих наставников. Зато здесь это право принадлежит всем, от самых низов до самых верхов. Однако учащиеся не злоупотребляют своим правом, а относятся к нему — со всей серьезностью, обращаясь с нами — не как с начальниками, а как с товарищами.
Вопрос заходит о дисциплине. Один из нас слишком строг, говорит слушатель, он предъявляет своим подопечным слишком высокие требования, поручая им непосильные задания и задавая чересчур трудные вопросы. Это неверно, говорит другой, он поступает правильно, требуя строжайшей дисциплины и максимума работы. Затем речь заходит о манерах преподавателя, его жестах и одежде; преподаватель — это руководитель, он должен служить примером для других. Говорят также, что один из нас не объясняет уроки с достаточной обстоятельностью и простотой и учащимся приходится принимать слишком много на веру.
Итак, весь воскресный вечер уходит на взаимные обвинения, на признания и опровержения. Мы не сдерживаем критику, требуя искренних и правдивых высказываний.
Борющиеся революционеры должны быть столь же строги к самим себе как и к врагу.
15
Существует распространенное мнение, будто филиппинцы отличаются непостоянством, что они вспыльчивы и действуют под влиянием импульса. Подобно всем другим представлениям о том или другом народе, это суждение в целом неверно. Филиппинцы испытывали на себе чужеземное господство и феодальный гнет так долго, что смирились с этим. «Бахала на, — говорят они, — пусть будет воля господня».
Кто из людей, живущих в условиях свободы, в состоянии помять образ мышления жителя колонии? Каждый белый, расхаживающий по городским улицам, будь он даже праздный фланёр, удостаивается уважения и особого внимания. А помещик — тот подлинный господин; проходя мимо него, кланяйся ему низко, касаясь земли рукой, словно плугом. Придя в «тьенду»[25] и увидя на полках товар иностранного и филиппинского происхождения, покупай, разумеется, иностранный, так как он должен быть лучше. И ни в коем случае не забывай прикладывать руку родителя к челу своему, целовать руку священника и следить за подающей команду рукой «капатаса»[26].
Когда народ испытывает нечто подобное целых четыреста лет под пятой надменных испанцев и еще пятьдесят лет под гнетом нагло кичащихся своим превосходством американцев, это неизбежно налагает отпечаток на его характер. Существует теория, по которой нужда приводит к мятежу, однако это верно чаще всего в тех случаях, когда нужда вызвана потерей того, что человек когда-то имел. Но когда целых четыреста пятьдесят лет народ знал лишь нужду, это подавляет, подрывает его силы, определяет весь уклад его жизни. Тех немногих, которые восстают, безжалостно убивают; «амоков»[27] пристреливают прямо на улице. А большинство сидит на корточках у порога своих хижин и глядит тусклыми глазами на то, что творится по воле господней.
Лишь особо веские причины в состоянии толкнуть такой народ на восстание. Он не восстанет просто от того, что перед ним явится человек, который воскликнет: «Ты же несчастен!». Революционный путь тернист, сопряжен с риском для жизни, а жизнь, даже если она связана с нуждой, дорога. Такой народ восстает лишь тогда, когда разница между жизнью и смертью стирается.
А что остается делать человеку, когда земля, которую он вспахивает, ему не принадлежит; когда страна, независимость которой ему была обещана, остается под господством чужестранцев; когда чужеземец разъезжает по дорогам его страны в сверкающем лаком автомобиле; когда люди, которых он сам выбирает на государственные должности, изгоняются без всяких к тому оснований, как только они пытаются выступить в его защиту; когда он видит, как убивают его руководителей, запрещают его рабочие союзы, делают налеты и грабят его «баррио», сжигают ночью его дом, насилуют у него на глазах жену и дочерей; когда он знает, что всю жизнь его ждет лишь голод и горе?
Есть ситуации, в которых люди уже не могут уповать лишь на бога.
16
Из опорного пункта в городе прибыл отряд службы снабжения. Люди идут беспорядочной вереницей по ближайшему склону, ведущему в лагерь. В тех местах, где проходит тропа, шел дождь, и люди по пояс в грязи; по пути они обернули свою поклажу листьями «анахау», чтобы она не промокла. Один за другим подходят они к бараку службы снабжения и сбрасывают здесь свои тяжелые мешки.
Что может быть справедливее утверждения, что народ выносит эту борьбу на своих плечах? Решительно все приходится нести на себе: продовольствие, утварь, конторское оборудование, оружие, боеприпасы и всякие другие материалы. Я всегда поражался, какой огромный груз в состоянии нести на себе рядовой боец ХМБ, — не только взвалить на себя, но и тащить много дней подряд.
27
Обезумевший человек, в ярости набрасывающийся на первого встречного. Довольно распространенное явление на Филиппинах, несомненно порождаемое ненормальными социальными условиями.