46
Из Манилы приходят письма и газеты — вестники внешнего мира. Мы видим, как из продовольственной базы к нам пробирается связная. Идем ей навстречу к большому дереву, садимся на его могучие корни и с нетерпением вскрываем небольшие пакеты. С волнением ждем известий о текущих событиях и о жизни наших товарищей.
Сообщения вводят нас в круговорот событий. С 26 августа в правительстве Кирино царит паника. На реке Пасиг близ дворца Малаканьянг стоит наготове катер, чтобы эвакуировать президента и его семью в случае захвата Манилы «хуками». Некоторые офицеры филиппинской армии, вплоть до майоров и полковников, устанавливают контакты с движением, готовясь перейти на его сторону, если положение будет ухудшаться. Непрерывной струей вливаются в ряды «хуков» дезертирующие из армии военнослужащие рядового состава.
Таковы отдельные сообщения, по это не все. В Манилу прибывают и оттуда отбывают также многие американские миссии. Миссия Белла, которая должна разработать план экономической помощи с целью поддержать шатающееся правительство и наметить, какие реформы необходимо провести, чтобы умиротворить население. Миссия Мелби, задача которой — определить объем американской помощи, необходимой, чтобы справиться с «внутренними проблемами филиппинского народа». Миссия высших чинов разведки в составе бывших офицеров Управления стратегических служб США для обучения и консультирования военной разведки в филиппинской армии. Таковы шаги, которые предпринимает переживающий кризис империализм.
Уже начались перемещения в составе правительства. Смешен военный министр Канглеон, и на его место назначен Рамон Магсайсай, ставленник Объединенной группы военных советников США.
Пока враг пытается укрепиться, необходимо выводить его из равновесия, причем инициатива должна исходить от нас. Поэтому, указывает Секретариат, 7 ноября все районные командования проведут согласованные наступательные операции крупного масштаба, включая налет на предместья Манилы. Необходимо привести все командования в состояние боевой готовности. Нужно подготовить листовки и брошюры для «генеральной репетиции».
В смятении отрываем глаза от текста, невольно поражаясь видом леса, неподвижно и безмятежно застывшего в вековечной тишине.
47
Слишком много троп проложено в сторону «Багонг Силанга»: линии снабжения, линии связных, тропы военных отрядов, охотничьи тропы. Работники продовольственной базы жалуются: как же нам выполнять свои обязанности, если вы раскроете наше месторасположение? Они правы. Мы Слишком пренебрегли соблюдением мер безопасности. И теперь принимается решение перевести наши курсы в другое место.
На расстоянии одного часа перехода вниз по течению реки находится старое, заброшенное место, где некогда помещалась база одного из полевых командований. Мы направляемся туда, ступая по камням в воде, чтобы не оставлять за собой следов. Наши учащиеся, строившие до этого помещения для курсов, превратились теперь в транспортную бригаду. Они весело шутят: «Чему только нам не приходится учиться на своих курсах!».
Наше новое местоположение — это причудливое сочетание неудобства и красоты. За деревьями, окаймляющими реку, расположена отлогая, целиком оголенная от деревьев возвышенность — один из многих, встречающихся в горах $8 участков, которые, видимо, были примитивным образом, расчищены когда-то безземельными крестьянами, чтобы, сделать их годными для культивации, а теперь заросли, высокой, почти в рост человека травой «когон». Над ней лес подымается круто ввысь, и здесь, в укрытии, в полукруге, образованном зарослями «когон», мы занимаем ряд. бараков. Помещение наших курсов, где живем мы с Селией, а также несколько учащихся, лепится к высящемуся, словно лезвие ножа, склону горы, столь крутому, что нам приходится держаться за ветки деревьев, когда мы поднимаемся на него. С одной стороны, в глубоком ущелье, протекает небольшой ручей; с другой — виднеется открытый подъем, где трава «когон» колышется и волнуется на солнце, будто пшеничное поле.
Один из наших учащихся проявляет инженерные способности. От находящегося над нами и падающего в ручей водопада он прокладывает к нашему «баталану»[37] длинный акведук из стволов пальм, сердцевина которых мягка и, легко выдалбливается. Таким образом вода подается прямо к нам в барак.
48
Октябрь 1950 г.
Голод в чаще лесов — тяжелое, притом граничащей издевательством испытание.
Повсюду буйная растительность — деревья и кустарники, растения и лозы, черпающие соки Из плодородной, обильно поливаемой дождями почвы. Однако ни одна разновидность этих бурно произрастающих листьев и веток не съедобна. Изголодавшимся людям остается лишь беспомощно глядеть на эту роскошную листву и до безумия терзаться.
Мы голодаем. Враг вновь перерезал линию снабжения, напав на наши опорные пункты. Отряд «бахутан» вынужден отправиться по горным тропам в находящийся далеко от нас город. После его ухода На Сьерра-Мадре начинают свирепствовать тайфуны, обрушивай целые тонны воды на окрестности, в результате чего все ручьи и речушки превращаются в глубокие реки. Ручей, протекающий в расположенном рядом с нашим лагерем ущелье, сразу же начинает пениться, подбираясь к угловым стойкам барака, до желтизны взбаламученный обломками горных пород. Нашим людям пришлось бы переправляться через многие широко разлившиеся реки, которые стало невозможно переходить вброд.
Проходят дни, а дождь все идет и идет. Наши съестные припасы иссякают.
Сначала мы сокращаем наш паек наполовину и пытаемся восполнить его «убодом». Однако вскоре весь запас его в окрестности, куда удается в такую погоду проникнуть нашим товарищам, оказывается исчерпанным. После долгих часов странствований они возвращаются, промокшие и измученные, и приносят один или два небольших куска «убода». У нас остался только рис, небольшая кучка на дне мешка. Мы вновь варим теперь жидкую, совершенно водянистую рисовую кашу «люгоу».
Капли дождя стучат по бараку так громко, что нам приходится при разговоре повышать голос. Снаружи не видно ни зги — все застилает зеленая завеса травы «котом».
Проводим собрание учащихся наших курсов. Следует ли нам продолжать занятия или же прервать их? Вопрос не вызывает споров. «Продолжать!» — заявляют они. Революция не обходится без трудностей.
Занятия продолжаются. У некоторых учащихся начались головные боли, они настолько ослабли, что не в состоянии высиживать весь день, а поэтому слушают лекции, лежа на бревенчатых сиденьях. Мы едим «люгоу» сперва дважды в день, а затем только раз; наконец риса больше нет, и есть нам нечего. Ночью мы лежим, сгрудившись все вместе, чтобы согреться в холодном и сыром бараке, где ничто не просыхает, а дождь тем временем льет непрерывно. Поутру подымаемся с большим трудом.
Я стою перед своими учащимися, и, так как несколько дней я ничего не ел, у меня кружится голова, пока я подыскиваю слова. Когда я не в силах больше стоять и близок к обмороку, сажусь и начинаю медленно говорить. Я вяжу, как исхудавшая от голода Селия ведет свой урок, и речь ее звучит совсем бодро.
«Революция продолжается, — говорят учащиеся, — революция продолжается!».
Но вот наступает день, когда уровень воды в реках падает, и наши товарищи наконец появляются, тяжело взбираясь по склону горы; их промокшая насквозь одежда прилипла к телу. Промокли и съестные припасы за их спиной, но мы радостно принимаемся за еду.
Наступает день выпуска наших учащихся, мы отправляем их, гордых и рвущихся к борьбе.
Итак, революция продолжается.
49
Время от времени, подавленный мраком барака в пасмурный день, я выхожу из него, цепляясь за кусты и низко нависшие ветки на крутом склоне. Подымаюсь немного вверх и гляжу через просвет на протекающий внизу ручей. Две стройные пальмы высятся там над другими деревьями и зарослями. В бурю их длинные ветви колышутся, как космы волос на ветру.