========== Лес ==========
В лес ходить нельзя — запутает, оплетёт ветвями, зубами зверей диких оскалится и сожрёт с косточками.
Все знают — водится в этом лесу что-то нехорошее.
Яр об этом вспоминает, уже оказавшись слишком глубоко в чаще и споткнувшись о какую-то ветку; летит с размаху на прелые иголки.
Мягко. Избитое тело почти не отзывается болью.
Он поднимается на четвереньки, упираясь дрожащими руками; садится, тыльной стороной ладони пытаясь вытереть лицо. Обнимает себя за плечи, настороженно озираясь.
Паника, загнавшая его в лес, отступает, сменяясь новым страхом.
— Пожалуйста, простите, — шепчет он севшим голосом, чувствуя, как по щекам снова начинают течь слёзы. — Я не хотел сюда заходить, я… я уйду сейчас, если… если м-можно.
Он пытается встать, но ослабевшие от боли и страха ноги подкашиваются, и он опять падает, неловко приземлившись на выставленную руку. Всхлипывает.
Одна из ближайших елей, он готов поклясться, протягивает ему лапу. Он поднимается, ухватившись за неё.
— С-спасибо, — выдыхает Яр. — Я… могу уйти?
— Почему ты здесь? — шелестит ветром по ветвям.
Яр, испуганно шарахнувшись, снова едва не падает — и упирается спиной в корявую ветку, подавшуюся к нему будто под порывом ветра. Поддержавшую, как дружеская рука. Не отпускает ощущение, что на него смотрят — пристально и внимательно, не отрывая глаз, но… дружелюбно?
— Я… убегал, — признаётся он тихо. — Меня в д-деревне колдуном считают, и… я от них… Говорили — сжигать таких надо. Уже хворост начали собирать…
По ветвям дрожью пробегает «не люблю огонь» — будто собеседник поморщился и передёрнул плечами. Яр кивает и, кривясь от боли, пытается сделать пару шагов. Всё тело болит — хочется лечь прямо здесь на мох и свернуться калачиком, и будь что будет.
Перед ним ветки вдруг раздвигаются, открывая вид на удивительно чистый родник.
— Умойся и раны промой, — советует голос, сплетающийся из журчания воды. — Станет легче.
— А ты… Хозяин Леса? — осторожно спрашивает Яр, почти падая у родника на колени.
Осторожно зачёрпывает воды, умываясь; действительно, становится лучше, будто это эликсир какой или живая вода, как в сказках.
— Я его сын, — перезвоном капель смеётся невидимый собеседник. — Не бойся. Я попросил отца тебя не трогать.
— А… почему? То есть, я… спасибо. Но я ведь…
— Я не знаю, — шелестят листья за спиной у Яра, заставив его дёрнуться и резко развернуться. Голова кружится от чересчур быстрого движения; ему приходится упереться ладонью в землю. В разбитом виске стучит. — Просто… захотел помочь.
— С-спасибо, — Яр настороженно разглядывает переплетение ветвей — и как он через них прошёл?
— Отдохни, — шуршит в волосах ветерком. — Ты устал.
Вспоминаются сказки про людей, засыпающих в лесу и просыпающихся через сотню лет. Или не просыпающихся вовсе…
А с другой стороны — что ему терять.
В сон он проваливается на удивление быстро.
Снится, что во сне он обнимает что-то тёплое и пушистое, уютно прижимаясь к нему щекой. Когда он просыпается, у него почти ничего не болит, а солнце уже стоит высоко над лесом.
— Привет, — шелестит в ветвях. Ощущение чьего-то пристального взгляда не отпускает; напрягает больше не сам взгляд, а невозможность определить его источник — будто кружит кто-то, всё сокращая дистанцию.
— Привет, — неуверенно здоровается Яр. Решается: — А ты можешь… если можно… как-нибудь… очень неудобно разговаривать, когда не видишь, с кем.
— Наверное, — с сомнением шуршит в траве. — Я… сейчас попробую.
Яр нутром чувствует, как мечется по небольшой полянке чья-то сила — пускает по воде рябь, ворошит траву и палые листья, качает ветки и на миг обдувает ветерком лицо, будто заглянув в него любопытно. От этого мурашки бегут по коже, и Яр на миг зажмуривается.
А когда открывает глаза — видит, как проступает из игры света на еловых лапах человеческая фигура. Кожа, сначала зеленовато-бурая, светлеет понемногу, разглаживаясь; ворох из листьев и иголок на голове становится мягче, превращаясь в стоящие дыбом волосы. Человек пытается их пригладить и запутывается в них переплетением мелких веточек, торчащим из рукава просторной рубахи. Смотрит озадаченно — на веточки, потом на руки Яра. Хмыкает:
— Ну почти.
Веточки переплавляются в обычную человеческую руку; их узор остаётся переплетением вен на тыльной стороне ладони. Яр ловит себя на мысли, что это очень красиво — а потом неуверенно поднимает взгляд.
А глаза у него зелёные, как ели за его спиной.
Он поводит плечами, будто пытаясь разносить неудобную одежду; взмахивает на пробу руками и с сомнением наклоняет голову, оглядывая себя.
— Непривычно, — выносит вердикт. — Но вроде что-то вышло. — Тянется, смотрит на Яра: — Нормально? Не очень страшный получился?
На языке вертится глупое «красивый», но Яра хватает только на растерянный кивок. Человек — на самом деле слишком явно ощущается, что к людям он не относится, — садится рядом на корточки, крутит запястьями.
Яр залипает безбожно на движения его рук.
— Я обычно вообще-то в зверей обращаюсь, — говорит тот, — но подумал, что говорящего волка ты не оценишь, да?
Яр снова кивает. Проталкивает сквозь пересохшее горло:
— А… имя у тебя есть?.. Если можно…
Тот выдыхает что-то шелестящее, похожее на шум ветра в листве. Яр моргает виновато:
— Я только что-то вроде «Саша» разобрал.
Тот фыркает:
— Хорошо, пусть будет Саша. А ты?..
— Яр.
— Яр, — кивает Саша. — Как ты, Яр?
От искреннего беспокойства в его голосе голова кружится. Яр неуверенно пожимает плечами. Саша рассеянно барабанит пальцами по земле; рядом с его рукой вырастает небольшой куст земляники с крупными ягодами. Яр смотрит заворожённо.
— Возьми, — Саша кивает на землянику и любопытно наклоняет голову, наблюдая за ним. Яр неуверенно берёт ягоду. — Расскажи что-нибудь. Мне интересно.
Яр подвисает. А потом начинает вдруг говорить, подстёгнутый искренним интересом в удивительно зелёных глазах — про жизнь в деревне, про сестёр, про отца-лекаря, про…
…про «ты колдун» и треск хвороста, про руки бывших товарищей по играм, удерживающие его, про выворачивающий нутро ужас и панику, заставляющую бежать, не разбирая дороги.
После этого становится совсем тошно — и абсолютно невозможно смотреть на собеседника. Яр поднимается на ноги, чуть шатнувшись.
— Я не уверен, что мне… стоит здесь быть. Здесь же… не для людей место.
— Здесь место для тех, кого я хочу здесь видеть, — передёргивает плечами Саша. — Здесь же лучше, чем там, разве нет?
— Наверное, мне всё же стоит вернуться, — выдыхает Яр. — Я… человек всё-таки. Или ты не отпустишь?
«Если я не уйду сейчас, я вообще не смогу уйти».
— Не хотел бы, — говорит вдруг Саша.
Яр замирает. Перспектива остаться здесь и, наверное, никогда уже людей не увидеть… пугает, но и привлекает почему-то.
Так нельзя. Где он, мальчишка из деревни, — и где сын Хозяина Леса. Нельзя.
— Мне… всё-таки надо, — почти шепчет он. — Семья… и вообще.
— Возвращайся, — говорит Саша ему в спину.
Когда Яр оглядывается, человека за ним уже нет. Ветки расступаются перед ним, открывая дорогу к деревне.