Сами бедуины твердо уверены в том, что верблюд — имеется в виду дромадер — одногорбый верблюд (Саmelus dromedarius) — это дар Аллаха и находился в распоряжении человека всегда. «Когда Аллах создал человека, он использовал для этого мягкую глину, в которую вдохнул жизнь. Завершив свой труд, он увидел, что какое-то количество глины осталось, и разделил ее на две части. Из одной возникла финиковая пальма, а из другой — верблюд. Поэтому финиковая пальма — сестра человека, а верблюд — его брат». Эта легенда широко распространена среди кочевников-верблюдоводов и сегодня. Я хорошо помню, с каким удивлением, даже недоверием слушали меня бедуины, когда на стоянках у вечернего костра я заводил речь о том, как был приручен верблюд. Неужели когда-то он был диким животным? Тогда покажи нам хоть одного дикого верблюда! Но это невозможно, потому что дикая форма дромадера уже давно вымерла или, точнее, истреблена. А когда я сказал, что в других районах мира, а именно в Центральной Азии, есть верблюды с двумя горбами, мои друзья сочли меня обманщиком. По их мнению, этого не могло быть или было, но слишком уж давно.
Зоолог И. Крумбигель отмечал в 1952 году, что науке неизвестно, откуда происходят верблюды, неизвестна их родина, неясно, как выглядели некогда дикие животные. К этому пессимизму примешивается надежда ученых на то, что археологические исследования в Центральной Азии или открытие еще живущих диких верблюдов во Внутренней Аравии прольют свет на историю этих таинственных животных{3}. С тех пор прошло около 30 лет, получено множество новых сведений, но проблема одомашнивания верблюдов все еще содержит множество загадок. Во всяком случае можно с уверенностью утверждать, что разведению верблюдов предшествовал долгий период их приручения, подобий тому как это происходило при одомашнивании собаки, овцы, козы, осла, лошади, рогатого скота и т. д. Охотники ловили молодое животное, приносили его в селение, приручали, растили и использовали для своих нужд. Со временем удалось добиться того, чтобы пойманные дикие звери размножались в неволе, но до планомерного выращивания стад предстояло пройти еще долгий путь.
Некоторые виды животных, например газель, антилопа и частично крупные хищники из семейства кошачьих, так никогда и не вышли из стадии простого содержания. На отпечатках круглых печатей из Урука (примерно 2900–2700 годы до н. э.) мы видим газелей и антилоп, находившихся в священных храмовых стадах; свидетельства такого рода встречаются и в материалах, относящихся к Древнему Египту.
Человеку удалось осуществить переход от случайного приручения одногорбого верблюда к систематическому разведению этого вида животных примерно 3–4 тысячи лет назад на Аравийском полуострове. Некоторые ученые локализуют даже первоначальные очаги верблюдоводства в Неджде (Внутренняя Аравия). Подобные утверждения основываются прежде всего на материалах археологических раскопок (кости и глиняные фигурки верблюдов). Правда, вопрос их идентификации все еще остается спорным. К более позднему времени относятся наскальные рисунки, глинописные тексты и рельефные изображения. Это первые свидетельства о начале верблюдоводства и одновременно о предпосылках возникновения кочевничества. Поскольку археологические исследования внутренних аравийских областей находятся по существу на первоначальной стадии, есть надежда, что сведения о происхождении культуры бедуинов впоследствии удастся уточнить. Пока еще неясно, проходил ли процесс одомашнивания в каком-то одном районе или параллельно в нескольких.
Верблюды, которые в селениях, расположенных по берегам Нила или Евфрата, вращают ворот водозаборного колеса или доставляют сельскохозяйственную продукцию с полей на рынки, гораздо послушнее тех, что пасутся огромными стадами на необъятных просторах арабских степей и полупустынь. Да и к людям они привыкают больше. Часто целые стада обращаются в бегство и живут на воле вдали от человеческого Не «мало хитрости требуется потом от пастухов, чтобы поймать этих верблюдов и вернуть владельцу.
Ученые едины в мнении, что одногорбый верблюд распространялся в различных районах арабского мира в зависимости от перемещений первых верблюдоводов. Как домашнее животное он впервые появляется в Северной Африке незадолго до начала нашей эры. Впрочем, «впервые» — это не совсем точно, ибо в египетских погребениях, относящихся к III тыс. до н. э., встречаются верблюжьи кости и статуэтки, изображающие дромадера. Перед нами загадка: идет ли в данном случае речь о домашних верблюдах, разведение которых было прекращено, а потом возобновлено, или это были пойманные ранее дикие верблюды, присланные в долину Нила в дар фараонам? По мере того как мы углубляемся в решение одной проблемы, возникают новые.
Одно не подлежит сомнению: утверждение верблюдоводства было равнозначно в ту эпоху экономической революции. Выносливость верблюда, способность его к преодолению трудностей и непритязательность дали возможность первым верблюдоводам проникать в самые дикие, ранее недоступные места. Ведь в отличие от других домашних животных дромадер может сутками обходиться без воды и довольствоваться самой простой и грубой пищей. С разведением верблюдов связано и другое важное обстоятельство: изобретение «кирбы» — мешка из козьей шкуры, целиком снятой с животного. Имея хорошего верхового верблюда и кожаный сосуд с водой, можно было проникать далеко в глубь пустыни. Тем самым были созданы совершенно новые условия для использования отдаленных пастбищ, для широких торговых связей, а также для грабительских набегов и военных походов.
Рассказывают клинописи и рельефы
Первые письменные упоминания об арабских верблюдоводах встречаются в надписях, сделанных оседлыми обитателями нынешней Северной Аравии, клинописных текстах царства Мари на среднем Евфрате (XVIII век до н. э.) и ассирийцев в Месопотамии (в надписи на обелиске, относящемся к царствованию Тиглатпаласара I, — конец XII века до н. э.). Позже мы находим реалистические изображения верблюдов на цветных рельефах новоассирийской эпохи, возможно времени Ашшурбанипала (VII век до н. э.). Положение кочевников на древнем Востоке и их контакты с оседлым населением подробно охарактеризованы в книге «Между шатром и дворцом», принадлежащей перу исследователя клинописи X. Кленгеля{4}.
О номадах уже в самых ранних источниках говорится как о грубых и диких людях. Такими, по крайней мере, они казались оседлым жителям. В «Гимне божеству Запада», относящемся к шумерской эпохе, кочевники-амореи характеризуются следующим образом:
Древние вавилоняне, а позже египтяне эпохи фараонов видели для себя угрозу не только в обитателях пустыни, но и в самой пустыне. Они смотрели на нее как на страну ужасов, несчастий и злых духов и сравнивали ее с адом. С появлением верблюдоводства для государств «благодатного полумесяца» и Месопотамии возникла постоянная опасность нападения кочевников». Известно, что в Передней Азии уже пять тысячелетий назад сложились первые города-государства, экономической основой которых было орошаемое земледелие.
В засушливые годы, когда не хватало естественных пастбищ для стад верблюдов, пастухи подгоняли их ближе к населенным пунктам и пускали на поля земледельцев, а затем возвращались к своим кочевьям. Это и имелось, очевидно, в виду в главе VI «Книги судей» Ветхого завета, где описывается вторжение мидян и амаликитян. Историки полагают, что в данном случае речь идет о реальных событиях, которые можно датировать XI веком до н. э.: «…они приходили со скотом своим и с шатрами своими, приходили в таком множестве, как саранча; им и верблюдам их не было числа, и ходили по земле Израилевой, чтобы опустошить ее» [гл. 6(5)]. В другом месте «Книги судей» число верблюдов у этих кочевников уподобляется «песку на берегу моря» [гл. 7(12)]. Зачастую (и это вплоть до XIX века) бедуинов уподобляли чуме и саранче, считали наказанием, ниспосланным богом. Что говорить о древних, если даже в современном западногерманском школьном учебнике можно прочитать, например, такую фразу: «Там, где под палящим солнцем пустыни не в состоянии жить ни один человек, можно найти бедуинов».